НПЦ аудиологии и слухопротезирования ФМБА России: мы движемся вперёд №3(81), 2016 год

— Георгий Абелович, какие сегодня возможности у практической аудиологии и отохирургии и что с её помощью делается у вас в Центре?

— У нас успешно решаются вопросы  реабилитации пациентов с аномалиями развития наружного, среднего и внутреннего уха посредством функциональной и пластической хирургии, при этом восстанавливается слуховое восприятие и обеспечивается косметическая эффективность. Широко используются имплантационные технологии, в частности полностью имплантируемые костные вибраторы, которые позволяют пациенту слышать ещё до того, как ему сделана операция, и, соответственно, слышать звуки и развиваться. Всё это заслуживает самого пристального внимания. И сегодня нужно найти золотую середину между чисто хирургическими методиками и использованием искусственных протезов с частично имплантируемыми элементами. В частности, есть титановые устройства, имплантируемые в кость, а на них в последующем крепится ушная раковина или даже часть лица. Существуют специальные навигационные системы, которые позволяют решить проблему при патологии среднего уха, аномалии развития внутреннего уха и массе синдромов, сопровождающихся такими патологическими состояниями. Система навигации помогает нам правильно определить положение улитки и точно ввести электродную систему кохлеарного импланта. Вот такими интересными практическими возможностями располагает сегодня слухулучшающая хирургия.

— Ваш Центр стоял у истоков разработки и внедрения системы скрининга в стране. Какое развитие это получило в дальнейшем?

— Мы выявляем в первые дни жизни ребёнка нарушения слуха, это значит, что с первых месяцев жизни мы можем назначать адекватные схемы реабилитации. В принципе, мы укладываемся в золотой международный стандарт, в соответствии с которым скрининг должен быть закончен до одного месяца жизни, до трёх месяцев должен быть поставлен диагноз и до шести месяцев — выбрана индивидуальная программа реабилитации. 

За последние годы у нас реально начала работать система универсального аудиологического скрининга. Это уже не пилотные проекты, а массовое внедрение. Первый этап — реализация скрининга в родовспомогательных учреждениях и детских поликлиниках — уже работает и охватывает около 96–98 % всех новорождённых. Это большой успех. Хуже дела обстоят со вторым этапом: пациенты, выявленные в роддомах, направляются в сурдологические центры, но, увы, многие до них не доходят. Эта проблема существует во всех странах мира: второй этап реализовать достаточно сложно по разным причинам, в том числе и финансовым. 

Вот реальные успехи нашего Центра: если до массового внедрения универсального скрининга средний возраст детей, идущих на кохлеарную имплантацию, составлял 4–4,5 года, то сегодня это год-полтора. Отсюда и эффективность реабилитации: чем раньше сделана имплантация, тем лучше результат. Это значит, что у ребёнка больше шансов получить полноценное академическое образование, в последующем — работу, то есть пройти полную социальную адаптацию. Это хорошо, этим можно гордиться. Но вот в вопросах реабилитации не всё так благополучно: не каждый больной может приехать с этой целью в центр, где его оперировали, поэтому архиважная проблема сегодня — создание региональных центров реабилитации, над чем работаем и мы, и другие центры, и Министерство здравоохранения Российской Федерации, и ФМБА России.

Говоря о прикладных аспектах, необходимо помнить о науке. В этом плане очень многое делается в нашем Центре. Это, безусловно, электрофизиология: электрофизиологические исследования позволяют нам правильно поставить диагноз, оптимизировать правильность установки кохлеарного импланта во время операции, выбрать в последующем адекватные протоколы стимуляции сохранных волокон слухового нерва. Но самое главное — сегодня мы вышли на новый рубеж: это использование при диагностике не привычных для всех потенциалов ствола мозга, а потенциала слуховой коры, что позволяет нам оценить эффективность кохлеарной имплантации и эффективность слухопротезирования. Это, безусловно, перспективное направление.

Успешно развивается в Центре и генетическое направление, многое сделано в плане разработки комбинированного, сочетанного аудиологического и генетического скрининга. Сегодня в ведущих лабораториях мира проводятся фундаментальные экспериментальные исследования на отдельных клетках, отдельных генах. Все эти разработки нацелены на решение проблемы реабилитации больных с тугоухостью и глухотой.

— Это и улучшение качества жизни человека, в конце концов. Наверное, трудно подсчитать, скольким людям вы смогли помочь в этом?

— Мы были первыми в Советском Союзе, кто начал делать многоканальную кохлеарную имплантацию: тогда это было всего два-три пациента. Двадцать систем кохлеарной имплантации — это был уже праздник! А сегодня в стране закупаются 1000–1400 имплантов. Всё движется вперёд, и изменения в отношении здоровья налицо.

Наш сегодняшний контингент — люди с первых дней жизни и до глубокой старости. В географическом смысле это вся Россия. Существует и определённая специфика. Кохлеарная имплантация производится в основном детям (97–98 %). Хотя в мире на сегодняшний день пропорции изменились: в Европе 60 % пациентов — это взрослые. Со временем, думаю, и мы придём к этому, разумеется, не в ущерб работе с детьми.

— А какова степень нуждаемости людей в России в подобной помощи?

— Скажем так, если до 45-летнего возраста нарушения слуха имеют 17 % людей, то после 60 лет — 35 %. После 75 лет, соответственно, процент становится ещё выше. Это обусловлено многими факторами: кроме возрастного нарушения слуха, на его снижение влияют также травмы, инфекции, использование препаратов с ототоксическим эффектом при разных патологических ситуациях и т.д. Поэтому помощь нужна множеству людей. Чаще всего требуются слуховые аппараты, однако они порой, вместо того чтобы решить проблему, сами становятся проблемой. Несмотря на то что сегодня современные цифровые слуховые аппараты способны компенсировать различные формы и степени тугоухости, тендерные закупки, к сожалению, продвигают дешёвые модели, побеждают фирмы, которые снижают цену и качество, и в итоге человек не пользуется таким аппаратом. 

Я всегда ратовал за систему, признанную во всём мире, — это система ваучеров: государство обеспечивает определённую сумму, а человек, выбирая более дорогую модель, доплачивает разницу. 

— Понятно, что проблема потери слуха не только медицинская, но и социальная. 

— Конечно. А в целом, если говорить об общемировых социальных факторах, статистика известная: один ребёнок на тысячу родившихся имеет глухоту, у троих глухота развивается в первые два-три года жизни. Эти данные говорят сами за себя. Я назову убийственную цифру: более 1,1 млрд молодых людей имеют риск нарушения слуха от неправильного пользования плеерами и звукоусиливающими устройствами. По статистике Всемирной организации здравоохранения, сегодня более 365 млн людей в мире имеют инвалидизирующие нарушения слуха. В общей сложности около 1 млрд людей имеют нарушения слуха. Если у нас инвалидом считается ребёнок с 3–4-й степенями тугоухости, то, по рекомендациям ВОЗ, снижение слуха более чем на 30 децибелов — уже инвалидность, то есть для нас это вторая степень. 

Есть один очень важный момент: последняя резолюция ВОЗ по профилактике нарушений слуха и глухоты принята Всемирной организацией здравоохранения в 1995 году, то есть более 20 лет назад. С тех пор ничего не менялось. В прошлом году нам удалось сдвинуть это с мёртвой точки, я говорю об этом как генеральный секретарь Международного общества аудиологов. Мы затронули этот вопрос во время 68-й Всемирной ассамблеи здравоохранения в 2015 году. Было поддержано предложение Российской Федерации о разработке проекта новой резолюции. К сожалению, это не вошло в повестку работы Всемирной ассамблеи здравоохранения этого года, но на заседании исполкома ВОЗ сразу после Всемирной ассамблеи Россия повторно выходит с запросом о разработке новой резолюции. Это очень важно. Я надеюсь, что на следующей ассамблее в 2017 году такая резолюция будет принята, что явится колоссальным достижением.