Красноярское протезно-ортопедическое предприятие: о недоступности доступной среды №3(81), 2016 год

В  последние 10–15 лет на предприятии оперативно осваиваются самые современные методы протезирования, налажено сотрудничество со многими российскими и зарубежными производителями модулей и полуфабрикатов.

Наши пациенты вновь обретают возможность ходить и не зависеть от окружающих. Люди, имеющие высокий уровень активности и мотивации, возвращаются в профессию, в спорт и прославляют наш край на соревнованиях разного уровня.

Ежегодно с региональным отделением Фонда социального страхования (ФСС) заключаются договоры на всё более прогрессивные виды изделий.

Но не всё так радужно, как хотелось бы и нам, и нашим пациентам. Так, при смене старшего поколения специалистов остро встал вопрос с квалифицированными кадрами. Выпускники Санкт-Петербургского социального техникума — единственного в стране учебного заведения, где обучают специальности «техник-протезист», — на наше предприятие последний раз приезжали более 20 (!) лет назад. Приходят люди «с улицы», и требуются годы, чтобы вырастить специалиста-протезиста собственными силами, благодаря чему на предприятии появляется новое поколение врачей, технологов, техников и инженеров-протезистов, способное удовлетворить практически любые потребности инвалидов в качественном протезировании, ортезировании.

Но в связи с имеющимися в отрасли проблемами и организацией работы предприятий некоторые инвалиды отказали себе в надежде получить нашу помощь. Не всем под силу преодолеть тяжелейший путь по сбору документов: поликлиника с очередями к нескольким специалистам, БМСЭ, ФСС — и только после всего этого поездка на предприятие, которая, благо, оплачивается. Осилившие этот путь приходят сюда как в последний бой и часто его проигрывают, так как документы нередко бывают оформлены неправильно либо не в полном объёме. Врач травматолог-ортопед предприятия выдаёт заключение о нуждаемости в протезно-ортопедических изделиях (ПОИ) и технических средствах реабилитации (ТСР), на основании чего пациент вынужден пройти этот путь заново, причём случается, что и напрасно: если у пациента обнаруживаются противопоказания для протезирования. Говорить о каком-то доверии и уважении к участникам реабилитационного процесса со стороны инвалида не приходится. А ведь всё могло быть иначе, если бы решение принималось специалистами в области протезирования.

Впервые несвойственные функции предписаны врачам ЛПУ, врачам — экспертам БМСЭ, специалистам ФСС постановлением № 771 от 12.12.2004. А вот те, кто протезирование знает, годами постигал эту науку (врачи протезно-ортопедических предприятий), отодвинуты на задний план и вынуждены выполнять не всегда верные предписания или заниматься исправлением чужих ошибок. Возникает вопрос: а нужна ли такая цепочка, были ли верными постановление № 771 и последующие усовершенствования такого документооборота?

Решение должно приниматься только на двух этапах: вначале — врачом протезно-ортопедического предприятия о возможности и необходимости протезно-ортопедического обеспечения и в конце — Фондом социального страхования об оплате. Если посмотреть опыт аналогичных фондов (ведь оплачивают ФОМСы работу ЛУ после того, как она сделана; не выдают заранее направления и пр.), то там всё функционирует.

Давайте хотя бы в режиме мозгового штурма подумаем: а улучшил ли порядок оформления документов на протезирование, введённый с 2005 года, работу реабилитологов, врачей, облегчил ли жизнь инвалидам, решил ли хоть какие-то проблемы или сам стал проблемой?

Другая большая и серьёзная проблема — нормативная база. Работа с документами усложнилась чрезвычайно. Существующая номенклатура протезно-ортопедических изделий перестала быть основой для создания нормативных документов, не используются профессиональный язык и терминология.

В приказе Минтруда России № 215н «Об утверждении сроков пользования техническими средствами реабилитации, протезами и протезно-ортопедическими изделиями» впервые появилось неведомое изделие — «обувь при односторонней ампутации». Такого вида обуви нет в номенклатуре, ей не дано определение, на неё не разработаны технические условия, в конце концов, термин не имеет однозначного толкования. Собираем совещания, кое-как договариваемся, что будем понимать под этим термином. Зачем? Всё уже изобретено.

Предлагаем формулировку «обувь при односторонней ампутации» исключить из пользования. Таких видов обуви, как «обувь на протез», «обувь сложная с утеплением и без такового», «обувь малосложная с утеплением и без» более чем достаточно. А главное — всё и всем понятно. Как для сложной, так и для малосложной обуви давно разработана нормативная база. Только БМСЭ надо перестать шельмовать термин «малосложная» и доказывать, что при патологии, которая требует малосложной обуви, инвалидность не наступает. В случае с ампутацией инвалидность уже наступила, и оставшуюся ногу никак нельзя выделить из общей ситуации. Разве что протез обеспечить обувью за счёт государства, а ногу без инвалидности обуть за наличный расчёт.

Без номенклатуры как основы одно и то же изделие в разных источниках имеет совершенно разные наименования, что приводит к бесконечным переделкам документов, отсрочке начала лечебного и реабилитационного процесса.

О контрактной системе работы

В контрактах происходит бесконечное дробление позиций до совершенно немыслимых и нелогичных величин. Так, протез грудной железы всегда (!) снабжается чехлом, предприятие получает всё это в комплекте. Теперь — по требованию антимонопольной службы — всё, что можно отделить друг от друга физически, надо разделить и документально, чтобы соблюсти права тех, кто протезировать не умеет, но хотя бы чехлы для протезов попродаёт (если выиграет тендер). И при протезировании женщины, перенёсшей ампутацию молочной железы, оформляются 9 (!) документов вместо трёх. Вновь надо переоформить ИПР, чтобы выделить все позиции. Это бюрократическая возня с контрактами, переоформлениями, время и т.д. А если кто-то «заберёт» контракт только на чехлы, то пациентка за протезом поедет в одну организацию, а за упаковкой для него — в другую. Итог — набор изделий тот же, но дороже, и качество услуги хуже.

Упразднение лицензирования протезно-ортопедической помощи привело к тому, что на тендерах за право обеспечивать инвалидов ПОИ и ТСР с нами конкурируют строители, продавцы и все кому не лень. Никто не задумывается над тем, что в основе должны быть специальные знания и навыки, а не принцип «у нас дешевле», в результате которого инвалид получает неизвестно что.

С июня 2015 года назначение высокотехнологичных (и потому дорогостоящих) ПОИ осуществляется по согласованию с федеральными ФСС и БМСЭ. Происходит чрезмерное затягивание процесса. Пример. В конце года в рамках лимитов, выделенных региональному отделению ФСС, предприятие может изготовить высокофункциональный протез спортсмену-паралимпийцу. Однако получить свой протез он не может, так как надо дождаться согласования из Москвы, что займёт 2–3 месяца. Когда протез уже одобрен, времени на проведение конкурсной процедуры в текущем году не остаётся. С наступлением следующего года выясняется, что лимиты урезаны, а комплектующие подорожали. И процедуру надо начинать сначала…

Порядок заключения контрактов сводит на нет все усилия по обеспечению инвалидов необходимыми изделиями в положенный срок. Этот срок теперь определяется не состоянием здоровья инвалида, не тем, что протез в непригодном состоянии, не сроками, обозначенными в приказе № 215н, а лишь наличием или отсутствием контрактов. А инвалиду — как повезёт.

О самостоятельном приобретении протезно-ортопедических изделий и получении денежных компенсаций за них

Налицо профанация самой идеи реабилитации. ПОИ предназначены для полной или частичной компенсации утраченных функций. Инвалиды самостоятельно приобретают в салонах-магазинах изделия, совершенно не отвечающие этим задачам. Сколько красивых туфелек, не соответствующих медицинским показаниям и не приносящих никакой пользы, скупают мамочки для детей с ДЦП — не счесть! А государство оплачивает прихоти родственников-врачевателей.

Необходимо строго ограничить перечень изделий и условия, на которых инвалид может приобрести изделия самостоятельно, разработать механизм, по которому инвалид либо получает изделие, назначенное врачом-протезистом с учётом медицинских показаний, либо не получает ничего.

И наконец, о недоступной доступной среде

Здание Красноярского протезно-ортопедического предприятия расположено в 5 минутах езды на автомобиле от центра города, но его доступность не выдерживает никакой критики. Расстояние от одной остановки до предприятия 1000 м, от другой — 647 м. Хотя рядом дорога, по которой вполне можно и нужно обеспечить движение общественного транспорта. Правда, если эту дорогу хоть иногда ремонтировать.

Неоднократные обращения инвалидов, сотрудников и администрации предприятия к высшим чиновникам города и края, народным депутатам (обещавшим свою помощь, как обычно, перед выборами) успехом не увенчались. С 2013 года ищут и не находят ответственного за наш участок дороги и средства для её ремонта руководители района и различных департаментов. А инвалиды тем временем вынуждены преодолевать ухабы, ямы, лужи, грязь — всю эту недоступную среду — в походе за так необходимыми протезами.