Сергей Романов: «Радиационная обстановка на Южном Урале с каждым годом улучшается» №2(80), 2016 год

— Сергей Анатольевич, вы возглавили ЮУрИБФ в сложные перестроечные времена, и то, что институт не только выжил, но и уверенно набирал высоту, свидетельствует о том, что штурвал управления всё это время был в надёжных руках. Как вы себя позиционируете: чиновник вы или учёный?

— Главное, удалось сохранить коллектив института, а всё остальное — это следствие. А что касается вашего вопроса, то, конечно, чиновник. Потому что невозможно совмещать науку и управление: 90 % времени уходит на управление, хорошо, что хоть 10 % остаются «для души». Моя специальность — внутреннее облучение инкорпорированных нуклидов.

— Именно за открытия в этой сфере в 2002 году вы получили Премию правительства в области науки и техники.

— Да, за работы по дозиметрии плутония. Плутоний исключительно токсичный элемент: поступление 1 микрограмма вещества в организм является смертельной дозой. К счастью, всего несколько тысяч работников профессионально контактируют с плутонием, а для населения, проживающего вблизи предприятий атомной промышленности, дозы облучения очень малы.

— Выходит, что, попав в руки злоумышленников, плутоний может стать смертельным оружием?

— Теоретически такая опасность существует, но это исключительно дорогой элемент, который стоит миллионы рублей за грамм и находится под усиленной охраной. Думаю, что применять его для целей террора просто экономически не выгодно.

— Какие исследования проведены институтом в последнее время?

— Самое значимое исследование, которое было проведено за последние годы, связано с решением такой проблемы, как поступление плутония в организм через повреждённую кожу. Хотя проблема касается небольшого количества работников, но каждый такой случай имеет широкий общественный резонанс. Дело в том, что если человек работает с трансурановыми элементами, то минимальное нарушение кожного покрова, любой, даже булавочный, укол могут привести к облучению, в тысячи раз превышающему допустимый уровень. На практике такие случаи в ГК «Росатом» происходят около 10 раз в год. Проблема ещё и в том, что как в нашей стране, так и в мире отсутствуют нормы и правила реагирования на такие случаи. Сотрудники института под руководством Е.К. Василенко и А.В. Ефимова разработали Регламент, определяющий порядок дозиметрического и медицинского сопровождения случаев раневого поступления. Разработаны методика проведения измерений плутония в ране, методика расчёта доз облучения, критерии хирургического вмешательства, схема применения лекарственных средств для ускорения выведения радионуклида из организма. Регламент утверждён руководством ФМБА России и ГК «Росатом» и внедрён на предприятиях атомной промышленности.

Вторая успешно решённая нами задача связана со стандартами радиационной безопасности. Стандарты существуют, но как проверить их надёжность? Известно, что стандарты разработаны на основе двух источников: первый — это экспериментальные исследования на животных (кстати, по объёму экспериментальных исследований наш институт один из крупнейших в мире); второй источник — это выжившие после ядерных бомбардировок в Японии. Именно на материалах 70-летнего наблюдения за состоянием здоровья людей, переживших бомбардировку, и были разработаны стандарты. Проблема в том, что сценарий облучения работника при штатной работе предприятия кардинально отличается от аварийной ситуации. В нашем институте поддерживается медико-дозиметрический регистр работников ПО «Маяк». 

Под руководством М.Э. Сокольникова разработана методика оценки пожизненного риска и показано, что стандарты радиационной безопасности для ингаляционного поступления оксида плутония необходимо пересматривать в сторону ужесточения.

Третья проблема, в решении которой наши учёные значительно продвинулись вперёд в последнее время, — изучение влияния ионизирующего излучения на риск возникновения неопухолевых эффектов. Группа учёных под руководством Т.В. Азизовой показала связь облучения с болезнями системы кровообращения и хроническим бронхитом. Эти исследования широко обсуждаются в мировом научном сообществе.

— Всегда ли удаётся так же быстро внедрить на практике теоретические разработки?

— Здесь глобализация произошла уже давно. Не только в России, но и во всём мире любое новшество сначала утверждается на международном уровне: МКРЗ, МАГАТЭ, НКДАР ООН — и только потом транслируется на национальный уровень. Локальные нормативные акты, конечно, есть, но в основном они разрабатываются на базе уже существующих международных норм и правил.

— Коснулись ли радиационной безопасности негативные перемены в международной политике?

— Никаких санкций объявлено не было, но большинство международных проектов свернулись как-то сами собой. На сегодняшний день в ЮУрИБФ продолжается один российско-американский проект в области уменьшения эффектов радиационного воздействия, который подписали С.В. Лавров и Х. Клинтон в 2009 году. Раньше мы много работали с Европейским Союзом, но сейчас всё закрыто не столько по политическим мотивам, сколько из экономических соображений. На уровне личных отношений, а также международных комиссий ничего не изменилось.

— Что происходит сегодня на международном поле радиационной защиты?

— С 1928 года работает независимая Международная комиссия по радиологической защите, которая разрабатывает все основные нормы в этой области. Российскую Федерацию в МКРЗ представляют учёные, работающие в системе ФМБА России. Это, безо всякого сомнения, важно, потому что позволяет определить вектор развития на будущее. Сейчас международное сообщество широко обсуждает проблемы радиационной безопасности в области медицины, так как методы диагностики с применением ионизирующего излучения и использование радиофармпрепаратов получают всё большее распространение в мире. Но здесь существует ряд нерешённых проблем, требующих всестороннего изучения. Так, например, при компьютерной томографии пациент получает дозу облучения больше, чем работник атомной промышленности за год. Как это влияет на здоровье пациента? Кто должен принимать решение о назначении таких процедур?

— Выходит, применение радиации в медицине имеет как положительную, так и отрицательную сторону?

— Это серьёзная этическая проблема. Предположим, мы облучаем с диагностическими целями 1 млн человек и, например, у пятнадцати после облучения мы инициировали болезнь, а у 10 тыс. — выявили болезнь на ранней стадии, что позволяет существенно продлить человеческую жизнь. Что делать? Это серьёзный философский и религиозный вопрос, на который в обществе нет однозначного ответа. Каждая страна, каждый человек делает свой выбор.

— Человечество всё больше внимания уделяет вопросам экологии. Что предпринимается институтом для улучшения состояния окружающей среды?

— Мы работаем над методами измерения мизерных количеств радионуклидов в окружающей среде. ФМБА России закупило для нашего института уникальное современное оборудование на сотни миллионов рублей. Благодаря этому мы надеемся серьёзно продвинуться в области радиоэкологии. Могу ответственно сказать, что радиационная обстановка на Южном Урале с каждым годом улучшается. К.Г. Суслова уже более 30 лет проводит исследования по оценке содержания долгоживущих радионуклидов в организме жителей Озёрска. По результатам этих исследований можно сказать, что в среднем за 10 лет содержание нуклидов в организме сокращается в два раза. Значит, принимаемые мероприятия действуют.