ЦДКБ ФМБА России: взрослые задачи детской анестезиологии №7(78), 2015 год

— Сергей Владимирович, в чём особенности работы вашего отделения?

— С самого начала нам приходилось решать множество вопросов, связанных с многогранной деятельностью ФМБА России: это отдалённость многих медсанчастей, отсутствие детских специалистов на местах, порой невозможность обследовать и подготовить ребёнка к операции по месту жительства, сложные условия и график работы родителей. Всё это во многом определяет стиль и особенности нашей работы и в настоящее время.

— А насколько востребована анестезиология в педиатрии и что конкретно входит в формат вашей работы?

— Для детей анестезиология востребована больше, чем для взрослых. Дело в том, что есть масса процедур, которые ребёнок, в отличие от взрослого человека, не может перенести без анестезии. Вот только несколько примеров: сделать маленькому пациенту гастроскопию, взять биопсию, обследовать методом МРТ — без врача-анестезиолога это практически невозможно. Ребёнок либо не в состоянии справиться с неприятными, а порой и болезненными ощущениями, либо просто боится 15—20-минутного пребывания в тёмном, гудящем, изолированном от родителей аппарате, где к тому же надо лежать совершенно неподвижно.

Вообще в функции нашего отделения входит обеспечение оперативных и диагностических вмешательств, стоматологических манипуляций, обеспечение при необходимости всеми видами реанимационных мероприятий, проведение интенсивной терапии пациентам в послеоперационном периоде и при различных патологических состояниях. Наряду с этим силами наших высококвалифицированных сотрудников осуществляется транспортировка больных детей для оказания им специализированной помощи из других лечебных учреждений на оборудованном реанимобиле. Ну и, конечно, в отделении широко применяются современные крово­сберегающие технологии: заготовка собственной крови больного, интраоперационная аппаратная (с помощью аппаратов Cell Saver 5+, OrthoPAT) и послеоперационная реинфузия крови, исключающие инфицирование всеми вирусами, передающимися через донорскую кровь.

— Можно ли говорить о существовании некой миссии, присущей именно вашей медицинской специализации?

— Врач нашей специальности, как бы громко это ни звучало, является по сути ангелом-хранителем больного. При этом наша миссия гуманна и многогранна. Во-первых, мы защищаем ребёнка от стресса, тяжести хирургической травмы, создавая ему чувство покоя и безболезненного состояния, при котором больной как бы не присутствует на собственной операции. Во-вторых, мы делаем всё, чтобы после нашей анестезии ребёнок своими импульсивными действиями не мешал доктору проводить те или иные исследования или манипуляции. В-третьих, врач нашей профессии создаёт оптимальные условия для работы хирурга. Так, некоторыми нашими препаратами мы можем расслабить тонус мышц, отключить одно лёгкое. Это даёт возможность врачу провести операцию максимально эффективно. Что касается более широкого понятия нашей миссии, то мы отвечаем за здоровье и жизнедеятельность пациента во время операции или манипуляции. Все витальные функции организма (температура тела, артериальное давление, работа сердца, дыхание, мышечный тонус) находятся во время операции под нашим контролем и защитой.

Особенность детской анестезио­логии и реаниматологии заключается ещё и в том, что не все препараты и методики, разрешённые и опробованные во взрослой анестезиологии, используются у детей. Даже пути введения препаратов немного другие. Наиболее часто сейчас используется ингаляционное введение анестетика, потому что это позволяет избежать инъекций и уменьшить стресс.

— Детьми считаются и новорождённые, и 17-летние подростки. Однако между ними видна существенная разница. Это учитывается анестезиологами?

— Действительно, только в педиатрической анестезиологии разница между самым крупным и самым маленьким пациентом может достигать кратности в 100 раз. У взрослых такого диапазона нет. Например, пациентами могут быть 1000-граммовые дети и 100-килограммовые (и более) подростки. Иногда врач-анестезиолог в течение одного дня работает с 6-килограммовым ребёнком четырёхмесячного возраста и 90-килограммовым подростком. И здесь для него большим подспорьем служит то, что наша больница хорошо технологически оснащена, благодаря чему мы можем выбрать именно то, что нужно данному пациенту в конкретной ситуации. Конечно, врач должен при этом вовремя перенастроиться, продумать план анестезии, выбрать нужные препараты и дозировки под конкретную операцию, а также предусмотреть риски, соответствующие данному возрасту. В целом, детская анестезиология — это не только работа с маленькими размерами трубок, катетеров, контуров, игл и лекарственных доз, но и индивидуальный подход к каждому пациенту. Кстати, особенность детского организма такова, что дозы препаратов для него выше, чем для взрослого, в пересчёте на килограмм веса.

— Не только сами дети, но их родственники боятся анестезии. Как вы и ваши коллеги ведёте себя в этих случаях?

— Это на самом деле большая проблема. Дело в том, что нам приходится выполнять свои функции, разлучив ребёнка и его маму. Поэтому перед тем, как направить пациента в операционную, мы стараемся сделать этот момент временного расставания более спокойным, значительно ослабив страх и огорчение ребёнка. Малыши очень остро реагируют на отсутствие родителей, и анестезиологу в педиатрии порой приходится выступать не только в качестве специалиста, который назначает определённый седативный препарат, но и в роли психолога. Мы объясняем детям и родителям наши возможности, рассказываем, что нового происходит в мире нашей специальности, какими инструментами и возможностями располагаем. Иногда мы делаем процесс проведения анестезии для маленького пациента действительно сказочным, неким «полётом в космос». Если родителей нет рядом, мы должны найти им какую-то замену — в этой ситуации анестезиолог играет роль буфера. Но и это не всё. Как ни странно, мамы, папы, дедушки и бабушки порой беспокоятся больше не за саму операцию, а за последствия общей анестезии. Несмотря на развитие науки, наличие интернета, родственники продолжают верить в различные сказки-страшилки о наркозе. До сих пор бытует мнение, что от наркоза портится память и страдает интеллект, выпадают волосы, развивается энурез и прочее. Приходится убеждать родственников, что правильно проведённая анестезия проходит практически бесследно. И сейчас у нас анестезиология соответствует высоким запросам новых высокотехнологических методов хирургии.

Страхи взрослых иногда приводят к тому, что они начинают настаивать на удалении, например, аденоидов без наркоза: нам, мол, в своё время так и делали. На самом деле такой подход в корне неверный и отдаёт Средневековьем. Приходится объяснять, какого стресса и какой боли можно избежать с помощью совершенно безопасной анестезии.

— Вы упомянули о хорошем оснащении отделения. Что ещё делается в больнице для более успешной работы коллектива?

— Отрадно, что в этом году у нас были отремонтированы помещения, обновлён парк оборудования, изменена к лучшему принципиальная схема операционных, появились новые наркозные аппараты, в реанимации вмонтирована современная система микроклимата, организованы ламинарные (низкотурбулентные) потоки чистого воздуха, установлены поворотные потолочные консоли. А с наличием качественных средств анестезии проблем у нас никогда не было и нет. Используем мы и все доступные возможности для повышения квалификации персонала. Так, в начале октября этого года прошёл VIII Российский конгресс «Педиатрическая анестезиология и интенсивная терапия» (IV Михельсоновские чтения). И конечно, наши сотрудники не пропустили это мероприятие.

— Анестезиологи и реаниматоры, которые работают у вас в отделении, одни и те же люди?

— Да, и они взаимозаменяемы. Мы считаем правильным, что и анестезиология, и реанимация проходят в одном отделении. Так наши врачи могут лучше оценить и в случае необходимости скорректировать послеоперационную ситуацию. Да и по медицинскому стандарту анестезиолог и реаниматор — одна профессия.