Психиатрическая больница № 8: успех — в развитии №7(78), 2015 год

Становление. Опыт. Перспективы

— Григорий Иванович, в прошлом году вашей больнице исполнилось 80 лет. С чего начиналось и как развивалось лечебное учреждение?

— В 1934 году в одном из так называемых «малярийных» бараков была открыта психиатрическая лечебница на 60 коек. Инициатором этого была Елена Степановна Милевская, которая и стала главным врачом больницы. Когда я пришёл сюда после окончания ординатуры в 1971 году, тут было уже 220 стационарных мест. Ну а в 1981 году меня назначили главным врачом. И на сегодняшний день у нас 515 коек, из них 120 — в дневным стационаре. Мы оказываем все виды психиатрической помощи детям и взрослым. Есть у нас физиотерапевтическое отделение с лечебными ваннами и бассейном, клинико-биохимическая и химико-токсикологическая лаборатории, кабинет функциональной диагностики и лаборатория психологии. Горжусь тем, что мы построили ещё один новый корпус. Работа длилась двенадцать лет и была не из лёгких.

— У вас есть своя реанимация, чего нет во многих больницах вашего профиля. Как пришла идея её оборудовать?

— Мне довелось побывать в целевых поездках в разных странах, где я знакомился с организацией психиатрической помощи. Так, будучи в Канаде, я обратил внимание на то, что у них в психиатрических лечебницах есть реанимационное отделение. Оно действительно необходимо при различных ситуациях, возникающих в процессе лечения психиатрических больных. Поэтому мы воплотили эту идею в нашей больнице. По примеру канадской клиники решили сделать у нас и грузовой лифт. Он доставляет с этажа на этаж больных на каталках. В немецкой больнице я заметил, что там отделения рассчитаны на 15–18 человек. А у нас, как правило, на 60 пациентов. При этом заведующий отделением должен ежедневно посмотреть каждого больного. В больших отделениях это сделать очень сложно. Поэтому по приезде из Германии нами сразу была проведена реорганизация наших отделений в 20–30-коечные. Финансовых расходов нам это не прибавило. Зато у заведующих отделениями появилась возможность работать значительно эффективнее.

— В своё время было решено отделить наркологическую службу от психиатрической: вы считаете это неверным. Почему?

— В наших корпусах есть и психиатрические, и наркологические отделения. Не только потому, что наркология формально считается частью психиатрии — дело в том, что и наркомания, и алкоголизм примерно в 60 % случаев развиваются на фоне психического расстройства. Поэтому часто, когда мы пролечиваем наркоманию или алкоголизм, понимаем, что под этой «надстройкой» просматривается фундамент шизо­френии — и надо подключать психиатра. А если наркология существует отдельно, возникает масса проблем. Нужно перевозить больного на новое место, заново оформлять и т.д. Мы же берём историю болезни и переводим пациента в соответствующее отделение. То, что это логично, подтверждают многие, в том числе именитые психиатры, посещающие нашу больницу, а один из руководителей крупного учреждения психиатрического профиля, побывав у нас, признал факт разделения наркологии и психиатрии стратегической ошибкой.

— В психиатрии многое зависит от личности медицинского работника. Какой у вас штат сотрудников и на что вы обращаете внимание, принимая на работу нового специалиста?

— Сейчас наш коллектив насчитывает около 600 человек. Каждый потенциальный сотрудник проходит со мной собеседование. Я уверен, наряду с наличием соответствующей квалификации, врач должен быть добрым, эрудированным, терпеливым, стрессоустойчивым человеком, стремящимся к новым знаниям. А так как у нас бригадный способ оказания помощи, хорошо понимая особенности каждого сотрудника, можно максимально точно распределить обязанности персонала. И когда в 2002 году нас посетила делегация ВОЗ — 12 человек из семи стран Европы, они были приятно удивлены духом взаимопонимания и уважения между пациентами и персоналом, царившим в нашей больнице.

— В вашем учреждении очень хорошо поставлена трудовая и арт-терапия. Насколько это важно?

— В 1976 году у нас открылись лечебно-трудовые мастерские. Это чрезвычайно важный элемент в деле окончательной реабилитации, или так называемой полной ресоциализации, пациентов. Неслучайно известный французский психиатр Пинель утверждал, что отсутствие ручной трудовой деятельности в психиатрических больницах надолго задерживает выздоровление и реабилитацию пациентов. Да и на собственном опыте мы убедились, что трудотерапия в цехах, работа в которых оплачивается, и арт-терапия, где поют, ставят спектакли, рисуют и вышивают, дают очень хорошие результаты. Каждый год во Всемирный день психического здоровья мы проводим концерт и приглашаем на него самых разных людей. И если раньше больные стеснялись общаться с незнакомцами, то теперь они делают это с восторгом. А ещё у нас есть практически уникальное отделение с дневным стационаром для детей и подростков с психическими расстройствами. Там мы не только лечим и стимулируем пациентов к творческим занятиям, но и обучаем их родителей правильному общению с попавшими в наркологическую зависимость детьми. К нам стали приезжать специалисты из КНР, Камбоджи, Японии, проявляющие большой интерес к нашему опыту.

— Есть у вас профессиональная мечта?

— Да. Я очень хочу, чтобы всё достигнутое продолжалось в развитии, в частности, для реабилитационного процесса остро необходимо создание общежития для больных, которые утратили социальные связи. Они составили бы костяк работников лечебно-трудовых мастерских. Затем, вылечившись и социально адаптировавшись, эти люди могли бы интегрироваться в общество.

Праздники и будни

— Татьяна Евгеньевна, что побудило вас стать участником конкурса «Лучший врач года — 2015»?

— У меня большой опыт практической работы, я кандидат наук. И всё же мне хотелось проверить, хороший ли я врач. А в этой номинации пришлось применить все свои знания: психиатра, нарколога, организатора здравоохранения, психотерапевта. Мероприятие это широкомасштабное, поэтому готовилась я к нему в течение года. Составила отчёт с таблицами, графиками, статьями, выводами, предложениями по профилактике и охране психического здоровья детей и подростков. Сначала я заняла 1-е место по Московской области, а потом стала лауреатом в формате общероссийского конкурса. Меня стали приглашать на различные мероприятия. Это расширило круг общения. Например, я познакомилась с представителями одной некоммерческой организации, занимающейся охраной психического здоровья детей, и они в декабре дают у нас мастер-класс. Ну а само получение лауреатского звания стало для меня радостным и трогательным событием. У нас в больнице так много сделано. И очень приятно, что о нас узнали. Да и сама церемония награждения оставила самое приятное впечатление: знакомство с коллегами, поздравление министра здравоохранения Вероники Игоревны Скворцовой, фотографии на память.

— Будучи врачом, вы получили ещё и экономическое образование. Что оно вам дало?

— Я была руководителем детского наркологического центра, и мои экономические знания помогли мне просчитать, что нужно для того, чтобы он стал ещё и профилактическим. Тогда, в 1997 году, мы подали заявку на грант Канадского посольства. На выделенную сумму денег мы приобрели печатное оборудование и стали выпускать просветительские пособия для детей, родителей, педагогов. Это был очень важный проект для предотвращения наркозависимости и формирования психического здоровья.

— Как вы считаете, нужны ли врачам общей практики знания в области психиатрии?

— Да. И в 2016 году намечены семинары для врачей общей соматики, которые мы будем проводить в поликлиниках. Практика показывает, что доктор любой специальности должен уметь выявить у пациента даже самые начальные психические расстройства. Уверена, что и в масштабах страны в каждом обычном лечебном учреждении должен быть консультативный психиатрический кабинет. И нам, психиатрам, надо всячески инициировать их появление. Ведь успех нашей профессии — в постоянном развитии.