ФМБА России — агентство высших достижений безопасности №7(78), 2015 год

— Виктор Борисович, была ли на конференции в Сочи какая-то сквозная тема?

— Там обсуждались несколько приоритетных направлений. Первое из них традиционное — это мероприятия, необходимые для предотвращения развития профессионально обусловленных заболеваний, то есть таких, которые вызываются непосредственно опасными факторами, с которыми человек сталкивается в ходе своей деятельности. Сюда относятся меры, направленные на снижение контакта человека с радиоактивными и особо опасными химическими материалами, вибрацией, шумом и т.д. Современная медицина уже умеет выявлять подобные заболевания на ранней стадии и оказывать людям систематическую медицинскую помощь, для того чтобы эти заболевания не развивались.

К настоящему времени мы сместили вектор активности и в научной, и в практической деятельности по обслуживанию предприятий на второе направление, которое и было лейтмотивом конференции. Речь идёт о продлении профессионального долголетия работающих специалистов, стажированных сотрудников, отработавших на предприятии несколько лет и состоявшихся как качественные специалисты.

Бывает так, что и тридцатилетний работник, проходя очередной медицинский осмотр, вдруг обнаруживает, что у него развивается общесоматическое заболевание, так или иначе связанное с его профессией, и медицинская комиссия изменяет место его работы или вовсе признаёт негодным к продолжению трудовой деятельности. И это очень большая экономическая проблема. Подготовка одного стажированного инженера Росатома, например, обходится в 10–15 миллионов рублей.

В среднем по различным предприятиям Российской Федерации ежегодно отклоняется 3,18 % таких сотрудников. Там, где этот процент ниже, уже внедрены системы профилактики, то есть ранней диагностики профессиональных заболеваний и профилактических мер.

Третьей базовой темой нашей конференции был вопрос профессиональной надёжности сотрудников, работающих с особо опасными факторами. Это психофизиологический осмотр, допуск до смены, современные методы подготовки к смене с точки зрения медико-биологического состояния человека. В связи с развитием науки появляется большое количество прорывных технологий, которые позволяют резко сократить число и одновременно повысить качество подобных обследований, а также методов реабилитации тех лиц, которые находятся в состоянии дезадаптации, возвращения их к трудовому процессу.

— В вашем докладе на конференции говорилось о трёх десятках крупных научных центров, которые планомерно развивают научную базу, вырабатывают комплексные меры по предотвращению заболеваний у специалистов с особо опасными условиями труда.

— Особенностью ФМБА России как раз и является то, что к решению важнейших практических задач у нас традиционно привлекались лучшие научные кадры. В последние годы произошло масштабное слияние научных институтов с крупными медицинскими учреждениями. Так, в результате объединения базового института биофизики, который традиционно занимается вопросами радиационной безопасности, и шестой клинической больницы, специализирующейся на лечении радиационных поражений, возник Федеральный медицинский биофизический центр им. А.И. Бурназяна. Это мощнейшая медицинская структура, в рамках которой общей проблематикой занимаются и учёные, и врачи-практики. Как показал опыт, подобное решение является крайне эффективным, поскольку трансляция знаний, полученных в ходе исследования, осуществляется в рамках одного учреждения. Точно так же учёные привлекаются к практическому лечению сложных случаев поражений. Приведу пример. У нас был пострадавший, который поступил с одного из предприятий с ожогом 80 % кожи — теоретически это может вызвать только летальный исход. В мире нет прецедента, когда бы аналогичный пациент выжил. 60 % — максимум, при котором до сих пор чего-то добивались. Но в Федеральном медицинском биофизическом центре им. А.И. Бурназяна работает сильнейшая группа учёных, разрабатывающих современные технологии лечения сложных ожогов. Таким образом, в данном конкретном случае мы смогли применить собственную уникальную систему лечения. И она сработала! Теперь это здоровый человек. Это можно назвать мировой сенсацией.

Если вернуться к процессу укрупнения, который происходил в агентстве в целях объединения усилий науки и практики, то подчеркну: дело не в формальном слиянии нескольких лечебных учреждений в одно или простом объединении научного и клинического учреждений. В новом формате у учёных возникает возможность ежедневно общаться с практиками и понимать их потребности, а у практиков — платформа для консультаций с учёными в рамках одной системы, что весьма эффективно. При этом в системе ФМБА России продолжают оставаться более 360 организаций различного характера.

— Какова их география?

— Вся Россия — от столицы до Дальнего Востока. Федеральное государственное учреждение «Научно-исследовательский институт пульмонологии» Федерального медико-биологического агентства, Федеральное государственное бюджетное учреждение «Государственный научный центр «Институт иммунологии» Федерального медико-биологического агентства — это Москва. Есть большое количество научных центров в Санкт-Петербурге, это один из оплотов нашей науки. Федеральное государственное бюджетное учреждение «Сибирский федеральный научно-клинический центр Федерального медико-биологического агентства» находится в Томске. Существует система научных и практических учреждений, занятых вопросами реабилитации и курортологии, которые находятся в Пятигорске, Сочи и других городах. На Урале, где исторически развивались атомная энергетика и атомная промышленность, действуют крупные как научные, так и практические медицинские центры.

— Одними из пунктов повестки дня конференции в Сочи были вопросы диагностики заболеваний. Какие достижения имеются в данной области?

— Мы являемся безусловными лидерами, причём лидерами на уровне мировой науки, в создании тест-систем для экспресс-определения так называемых комплексов пептидов и гормонов при проведении анализа. Это разрабатывает ФГБУН «Научно-исследовательский институт физико-химической медицины» ФМБА России. Быстрая диагностика комплексных характеристик, получаемых из различных биологических жидкостей, даст возможность отказаться от целого списка анализов: с помощью так называемой системы прикроватных тестов не только специалист, но и пациент сможет самостоятельно осуществить комплексный анализ и получить не просто единичную характеристику, а сразу полный спектр своих биохимических показателей. Сам прибор имеет размер спичечного коробка.

— В какой стадии находится эта разработка?

— Существуют промышленно зарегистрированные образцы, и уже строится производство. Это происходит в рамках реализации федеральной целевой программы «Фарма — 2020. Развитие фармацевтической и медицинской промышленности». Сейчас потребность в тест-системах гораздо выше, чем могут произвести существующие производственные мощности. 

Поэтому было принято государственное решение создать большое, крупное и гибкое производство, которое будет быстро ставить на поток подобные разработки.

— Известно, что военные и другие специальные разработки во многих странах запускаются затем в гражданское хозяйство. Подозреваю, что здравоохранение — настолько широкая сфера, что передовые разработки ФМБА России становятся полезными не только в вашей узкой сфере. Как это происходит?

— Действительно, специализированные разработки агентства неоднократно получали широкое применение в общеклинической медицине. Приведу несколько примеров, в частности из области фармацевтики. Когда-то мы разрабатывали средство для защиты зрения космонавтов, поскольку при длительном нахождении в космосе сетчатка глаза страдает от воздействия неких частиц. Были разработаны глазные капли «Тауфон» — сейчас это известнейшее лекарственное средство, которое широко используется для лечения катаракты и глаукомы. Федеральное государственное унитарное предприятие Научно-производственный центр «Фармзащита» Федерального медико-биологического агентства разработало средство для лечения лучевого ожога — «Лиоксозоль». На основе тех компонентов, которые в него входили, появилась линейка современных продуктов для лечения общетермических и солнечных ожогов под названием «Лиоксазин». Это уникальное средство, аналогов которого нет в мире. Его эффективность несопоставима с той, которую имеют традиционные препараты.

Кроме того, мы создали систему, которая позволяет врачебному сообществу оценить уровень доказанности эффекта, заявляемого разработчиком, познакомиться с исследованиями, которые он провёл, и оперативно принять решение о внедрении этой разработки в систему общеклинических учреждений.

— В ведении ФМБА России находятся спорт высших достижений и сопровождение спорт­сменов-олимпийцев. Что лежит на столах у учёных и практиков вашего объединения в спортивной сфере?

— Приоритет забот не изменился. Это — здоровье спортсмена. Его организм особый. Наша задача — создать системы, которые предотвратят у рекордсмена профессиональный износ, позволят на ранней стадии выявить отклонения, которые могут привести к развитию негативных эффектов, и компенсировать их в ходе реабилитационных и лечебных мероприятий. В частности, успехи в данной области позволили добиться того, что в Федеральном научно-клиническом центре специализированных видов медицинской помощи и медицинских технологий ФМБА России в Москве проводятся совершенно уникальные операции по восстановлению проводимости спинномозгового канала. Это, к тому же, конверсия из спорта в общеклиническую медицину. Хотя парализованные люди пока не имеют возможности получить технологическую помощь, наши подходы указывают на успешность данного направления.

— Каким образом ваше учреждение включено в процесс мировой науки и мировой практики? Наверняка вы кого-то питаете своими идеями и заимствуете, в хорошем смысле, идеи из каких-то посторонних источников. Как это происходит?

— Во-первых, мы участвуем в работе многих международных организаций, деятельность которых связана с обеспечением безопасности. Например, мы взаимодействуем с МАГАТЭ в области атомной энергии, сотрудничаем с Организацией по запрещению химического оружия. В рамках деятельности этих систем ведутся исследования, необходимые для всего мирового сообщества. Например, для МАГАТЭ мы осуществляем исследования, связанные с безопасностью длительных воздействий на человека малых доз радиации. Они ложатся в основание нормирующих документов, которые используются во всём мире. У нас есть уникальные коллекции биологических материалов, собираемых с 50-х годов прошлого столетия на территориях, которые прилегали к объектам атомной энергетики. Ими также интересуются учёные во многих странах мира. С другой стороны, мы имеем доступ к мировым библиотекам, заключаем контракты на покупку информации по медико-биологическим вопросам в ведущих мировых научных базах, и наши учёные отстраивают свои исследования с учётом того, что делается за рубежом по профильным направлениям науки.

— А в чём-нибудь ФМБА России захватило научный приоритет?

— В целом ряде областей, например, в космической медицине. Как известно, 3-е Главное управление Минздрава СССР, преемником которого является Федеральное медико-биологическое агентство, сопровождало все космические полёты в эпоху развития космонавтики. Это был крайне успешный период, и те результаты, которых мы тогда достигли, в частности 438 дней непрерывного пребывания космонавта в космосе в ходе одного полёта, — этого не повторил ещё никто в мире, данный рекорд до сих пор не превзойдён. Это была как раз чёткая совместная работа конструкторов, которые занимались самим полётом, и медиков-биологов, которые обеспечивали эксперимент со своей стороны.

Другое направление, которое является безусловно признанным в мире, это, как я уже сказал, безопасность особо опасных производств. Тут мы являемся пионерами, лидерами, на нас равняется весь мир. В первую очередь это вопросы безопасности объектов атомной промышленности, атомной энергетики, вопросы лечения острой лучевой болезни. Здесь мы задаём тон.

Мы являемся активными участниками многих международных организаций, связанных с физико-химической медициной, то есть с геномными, омиксными исследованиями, активно взаимодействуем с иностранными коллегами в вопросах развития персонализированной медицины. Мы всегда работали с людьми, здоровье которых является крайне важным для государства. Например, лётчик-космонавт с точки зрения медико-биологического сопровождения всегда получал то, что только могли дать актуальная мировая наука и практика. В итоге в системе ФМБА России сформировалась культура персонального подхода к каждому пациенту, поэтому персонализированная медицина и является флагманским направлением.

— Насколько широко вы планируете свою научную деятельность?

— Определение горизонта планирования научных исследований — это рутинная процедура. В эти дни у нас как раз проходит научно-технический совет, посвящённый утверждению долгосрочных и среднесрочных планов научной деятельности по различным темам. На сегодня выделены восемь больших научных направлений: радиационная безопасность, химическая безопасность, вопросы службы крови и трансплантации костного мозга, спортивная медицина, космическая медицина, морская водолазная медицина, санаторно-курортное лечение, реабилитация. По всем направлениям созданы проблемные комиссии, они работали в течение всего лета. Учёные консультировались, изучали зарубежный опыт, формировали планы. Это очные комиссии, причём я стараюсь лично принимать участие в работе каждой их них, слушать учёных, вникать в проблематику. Специалисты из управления, практики — все участвуют в детальных обсуждениях. В результате вырабатываются магистральные направления исследований, по всем восьми направлениям возникают перспективные планы. Затем их утверждает научно-технический совет.

Горизонтов планирования у нас три. Один год — это планирование, которое осуществляется в рамках подготовки к внедрению результатов в практическую деятельность, другими словами, мы уже сейчас понимаем, что получим через год, и начинаем готовиться к внедрению. Пять лет — это среднесрочная перспектива, когда мы осуществляем конкретное планирование по результатам. И пятнадцать лет — это так называемое векторное планирование, когда намечаются основные направления, по которым нам предстоит двигаться. Этот горизонт может корректироваться на один год с учётом меняющейся обстановки, новых данных и прочих факторов.

— В современной обстановке многие федеральные структуры, по разным причинам, ищут новые административные формы существования. Применимо ли это к ФМБА России?

— Убеждён, что принятое в своё время решение об объединении внутри одной системы трёх больших направлений — науки, медицины и санитарной гигиены продемонстрировало свою высочайшую эффективность. Управление решением задач по обеспечению безопасности людей, работающих с особо опасными факторами, в рамках одного административного органа обеспечивает не только развитие, но и необходимую преемственность. И ни в коем случае не следует эту систему менять.