Яков Накатис: «Мы пока в начале пути к персонализированной общей медицине, а что касается интерпретации полученных результатов в лечении профессионально обусловленной патологии — это уже следующий этап осмысления знаний» №5(76), 2015 год

— Яков Александрович, скоро в Сочи состоится III Всероссийская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы диагностики, профилактики и лечения профессионально 

обусловленных заболеваний». Что будет представлено вами коллегам от имени КБ № 122? Какие актуальные вопросы в сфере диагностики и лечения профзаболеваний стоят на сегодня в промышленной медицине и выявлены в ходе работы и наблюдения данной категории больных конкретно в вашем учреждении? На что будете обращать внимание коллег в рамках научной встречи?

— Современное состояние научно-практической медицины даёт специалисту-профпатологу огромные возможности для изучения влияния производственного фактора на изменение состояния всех систем и функций организма работающих на специальных производствах.

Созданная в Федеральном медико-биологическом агентстве модель функционального наблюдения за состоянием производственных помещений, параметрами работы оборудования, средствами индивидуальной защиты для работающих на этих производствах, а также корректный медицинский отбор сотрудников для этих производств, регулярный медицинский контроль за состоянием их здоровья, свое-временные профилактические, лечебные и реабилитационные мероприятия позволяют говорить о надлежащем комплексе выработанных и используемых медико-социальных правилах.

Моя личная работа в промышленной медицине имеет два основных направления. Как руководитель медицинской организации, в которой работает 2600 сотрудников, из которых более 500 — медики с высшим образованием, 150 имеют учёные степени докторов и кандидатов медицинских наук и более 200 — сертификаты профпатологов. А как специалист в области заболеваний уха, горла и носа я изучал состояние верхних дыхательных путей у сотрудников бериллиевых производств, влияние средств индивидуальной защиты органов дыхания при добыче, переработке и получении конечного продукта из тяжёлого металла — урана и лёгкого — бериллия.

Основное время на встрече необходимо уделить вопросам организации работы в клинике промышленной медицины, алгоритму оснащения медицинского учреждения, рациональному использованию интеллекта сотрудников. Важны также вопросы медицинского отбора лиц для работы на специальных производствах, профилактики заболеваний, своевременный их подход к выявлению, адекватному лечению и, что особенно важно, медицинской реабилитации заболевшего сотрудника. Причём реабилитации после любого заболевания, независимо от его тяжести и профиля.

Особое внимание необходимо уделить вопросам стандартизации всех наших мероприятий, начиная от стандарта оснащения медицинским оборудованием до жёстких стандартов (протоколов) лечения.

— Основная тема нашей беседы — персонализированные подходы в промышленной медицине. Существует ли своя специфика персонализации в промышленной медицине?

— Влияние агрессивной среды на промышленных предприятиях, работа в специальных, порой экстремальных условиях (повышенное физическое и психическое напряжение), в стеснённых условиях (из-за специальных средств индивидуальной защиты организма) являются дополнительными обстоятельствами для медицинского работника при изучении полученных результатов диагностических исследований. Причём специфика в промышленной медицине требует от врача-профпатолога знания всей цепочки производственного технологического процесса.

— Используется ли персонализированная медицина в КБ № 122?

— Персонализированная медицина в нашей клинике используется прежде всего в отделении профпатологии, где обследуются пациенты для определения степени нарушения здоровья на предмет связи профессии с выявленными изменениями. Кроме того, это направление чётко определено при профилактическом обследовании, и в частности психосоматическом, в период устройства на работу по той или иной специальности.

— Сам термин «персонализированная медицина» учитывает не только используемые уже в течение долгого времени клинические признаки, например возраст, пол, телосложение, семейная история и другие, но в первую очередь молекулярные характеристики организма пациента. Последние включают данные геномных и постгеномных исследований, в том числе протеомики и метаболомики, выполненные при помощи современных высокотехнологичных методов молекулярной биологии и медицины. Уже только из перечисленного становится ясно, что персонализированная медицина — это очень дорого.

— Использование высокотехнологичных методов молекулярной биологии, данных геномных и постгеномных исследований — это из области мечтаний и фантастики. Сегодня мы «приземлены» в своих заключениях и методах диагностики приказами и положениями надзирательных вышестоящих организаций, а тем более нет никаких регламентирующих документов как для проведения этих исследований, так и для их использования для заключений (если бы даже представилась возможность их использовать).

— Означает ли это, условно говоря, что такой серьёзный поворот к персоне пациента возможен и доступен только для лучших учреждений здравоохранения, оснащённых по последнему слову техники и обладающих превосходными кадровыми силами?

— Цитируя вопрос, чтобы «такой серьёзный поворот к персоне пациента был доступен», отвечу: сначала нужно договориться на берегу, что считать нормой. Если наш пациент является курильщиком со стажем более двадцати лет, регулярно употребляет алкоголь, имеет, говоря мягко, не очень удовлетворительные условия жизни, привычки его пищевого рациона далеки от идеальных, он не использует свой отпуск для полноценного отдыха, да мы ещё и не знаем его наследственного отягощения и так далее, то о каких биномах Ньютона можно говорить даже в хорошо оснащённой клинике с высоким интеллектуальным потенциалом сотрудников?

— Что безусловно полезного извлечёт из персонализированной медицины собственно само здравоохранение, персона — пациент и, конечно же, врач-исследователь, способный воссоздать своими руками и умом такую чудо-медицину?

— Есть хорошее выражение: хочешь получить умный ответ — задай умный вопрос. И второе: любой современный диагностический прибор увидит у пациента всё возможное, на что он способен. А вот сможет ли специалист, даже высокой квалификации, интерпретировать то, что показал прибор, — это ещё не факт.

Мы пока в начале пути к персонализированной общей медицине, а что касается интерпретации полученных результатов в лечении профессионально обусловленной патологии — это уже следующий этап осмысления приобретённых знаний.

Как ответить на вопрос: что даёт персонализированный подход к изучению пациента как для самого пациента, так и для врача-исследователя? Сейчас идёт набор материала — только перелопатив огромное количество совершенно новых для современного врача данных, можно составить из этих ультрасовременных и сверхмодных видов диагностики определённую матрицу, которая выведет нас на персонализированный уровень диагностики, а после того как мы поймём, что это такое, начнём подбирать и персонализировать метод лечения выявленных нарушений. Не знаю, уложится ли всё это в среднестатистический период работы врачей, которым сегодня за 30 лет.