ГКБ № 70: универсальная структура с прочной основой и коллективом единомышленников №4(75), 2015 год

— Анна Вячеславовна, что такое хорошая больница в вашем представлении?

— Это учреждение, достигшее такого уровня, при котором взаимопонимание в коллективе на каждом этапе, начиная с поступления пациента и кончая его выпиской, взаимодействие всех служб и структур, от санитарки до главного врача, создают атмосферу, благоприятную для пациента. Тогда он выздоровеет. Вторая сторона — оборудование. Что касается конкретно нашей больницы, то мы оснащены хорошо, у нас всё есть. Нашу структуру можно назвать универсальной — в неё входят поликлиника, женская консультация, родильный дом, детское отделение амбулаторного типа, и возникает своего рода замкнутый, в лучшем смысле слова, круг. 

Нельзя сказать, что больница вовсе не зависит от сторонних специалистов или других стационаров, однако её многопрофильность и способность работать в режиме скорой помощи, одновременно обслуживая плановые поступления, — всё это составляет прочную основу разумной автономности.

— Насколько далеко вглубь коллектива проникает взгляд главного врача? Сколько у вас специалистов?

— Около 600 человек. До оптимизации было 720. Всех знаю в лицо, большинство — пофамильно, многих — по именам. Сложилось так, что у нас много кафедр третьего медицинского института, и подавляющая часть врачей-специалистов — выходцы именно оттуда. Я здесь уже шестнадцать лет. Мы вместе начинали и теперь продолжаем работу. Уверяю вас: тех, кто нужен, не сокращали. 

— Как вы оцениваете первые итоги укрупнения московских ЛПУ?

— В конце 2012 года к нам присоединили поликлинику, но я бы назвала это не укрупнением, а реорганизацией. Она принесла нам только хорошее: больница получила в своё распоряжение недостающее звено. Теперь пациент при необходимости попадает с приёма в поликлинике на приём в больнице, минуя все обычные для этой процедуры направления, паузы и так далее. На данный момент в наших административных планах стоит ещё одна возможная реорганизация, уже по нашей инициативе; мы обратились с ней в департамент. Речь идёт о новой форме медучреждения, так называемом амбулаторно-стационарном объединении. Если в наш нынешний состав войдёт ещё и амбулаторный центр с тремя филиалами, это даст возможность замкнуть на себе 200–250 тыс. прикреплённого населения — и тогда трёхуровневая система заработает как одно целое. Подчеркну, что мощный второй уровень открыл бы перед двумя другими звеньями новые широкие возможности. При этом одно головное учреждение и единое юридическое лицо сняли бы также проблему прикрепления пациентов и их перехода из поликлиники в поликлинику, которые, будем говорить прямо, соперничают за подушевые выплаты — что не всегда благоприятно сказывается на всём процессе и на самих пациентах. Схема амбулаторно-стационарного объединения обкатывается сейчас в Зеленограде, что нас, собственно, и вдохновило. Очень надеюсь, что нам тоже дадут такую возможность.

— Пациенту это, наверное, интересно. А вам?

— И нам тоже — и интересно, и удобно. Если говорить о финансировании, то у больницы есть госзадание, которое должно быть выполнено, и в то же время есть «подушевик», который, естественно, вырастет.

— Уменьшение коечного фонда ведёт к ограничению доступности медицинской услуги и снижению её качества — такой стереотип рискует укрепиться в общественном мнении. Где тут правда?

— Ничего, будем разъяснять. «Уменьшение» и «доступность» связаны только для непосвящённого глаза; в действительности койки заработали эффективнее, что и указало на скрытые ресурсы коечного фонда. Теперь все эти ресурсы перед нами. Сократив фонд на 230 коек, то есть примерно на 15 %, мы не уменьшили приём пациентов. Нужны ли лучшие свидетельства? На этот год мы рассчитали себе показатель 7,8–8 койко-дней по всему стационару.

Отмеченный Счётной палатой небольшой рост смертности по стационарам может иметь посторонний, если так можно выразиться, источник: амбулаторное звено, не желая расставаться с подушевым доходом, медлит с направлением человека в стационар. Поэтому мы ведём активную претензионную работу, в том числе и по скорой помощи: изучаются совпадение диагнозов, тяжесть состояния пациента и так далее. А что вы делали на амбулаторном этапе? — такой вопрос иногда приходится задавать, принимая пациента в тяжелейшем состоянии. В стационарах, да и в амбулаторных центрах, существуют отделы контроля качества, где работают врачи-эксперты, специальным образом сертифицированные. Отсюда, опять же, легко проследить идею объединения стационара с амбулаторным звеном.

— Как вы относитесь к отзывам больных? Иногда они бывают диаметрально противоположными.

— Пациент не перестаёт быть всегда правым — этим мы и руководствуемся. В прошлом году в стенах нашего учреждения побывало около тридцати тысяч человек, и невозможно представить, чтобы все они сошлись во мнениях. Больные пишут в интернет, в департамент, в министерство — это нормально. Стандарты мы выполняем, но прихоти, как вы можете себе представить, учитывать невозможно.

Этике я придаю большое значение. Если персонал не поддерживает требуемого формата общения и обслуживания — мы таких людей меняем. 

— Что у коллектива вашей больницы получается лучше всего?

— Мы плотно занялись проблемами сосудистых поражений: инсульты, инфаркты, коронарография, стентирование — весь этот комплекс проблем. Далее — перинатальный центр, исторически первый в рамках Департамента здравоохранения Москвы. На его открытии в марте 2011 года присутствовал столичный мэр. Центр — это тоже своеобразная замкнутая система наблюдения женщин с момента беременности и до достижения ребёнком трёхлетнего возраста. Патологии всех сроков, невынашиваемость, проблемы гемостаза, реанимация, в том числе детская, выхаживаемость детей от пятисот граммов — таков круг ответственности перинатального центра. 

— Что главное не сделано в практической медицине?

— Считаю, что докторам необходимо подтверждать свою квалификацию, пусть на меня никто не обижается, — и в нашей больнице тоже. Поэтому всячески приветствую сертификацию, аттестацию и все связанные с ними регламенты.

Полагаю также, что стоило бы выпускать врачей под рабочие места — по крайней мере, в тех рамках, которые поддаются прогнозу. В первичном звене существует острая нехватка участковых, семейных врачей, врачей общей практики. Молодому специалисту после института или интернатуры стоило бы отработать два-три года на участке — это был бы незаменимый опыт. Система должна направлять людей туда, где они востребованы.

— Наука и современная больница — кто кому нужнее?

— Мы науке точно нужны. У нас много кафедр: и Третий медицинский институт — иммунология, внутренние болезни, хирургия, и Второй — кафедра педиатрии, заведующая которой, заслуженный врач России, профессор Лидия Ильенко, оказывает нам очень большую консультативную помощь — а значит, и больнице наука необходима. 

— Ваша неосуществлённая мечта?

— Докторская. Это и мечта, и дамоклов меч. Тема — по давней любимой специальности «Эндокринология». 

Динамичное движение вперёд

Кандидат медицинских наук Владимир Харпунов руководит первичным сосудистым центром ГКБ № 70 и кабинетом рентгеноэндоваскулярных методов диагностики и лечения. Имея опыт работы в медицинских учреждениях федерального уровня, он особо выделяет то обстоятельство, что в семидесятой больнице подобрался коллектив единомышленников, и именно поэтому учреждение динамично движется вперёд. Круглосуточная деятельность первичного сосудистого центра, в состав которого входят два кардиологических, неврологическое и клинико-диагностическое отделения, а также блоки реанимаций кардиологического и неврологического профилей, обеспечивается усилиями примерно полусотни медиков, действующих как единый механизм. «Вот почему обучающийся контингент — интерны и молодые доктора с удовольствием проходят у нас практику, — отмечает собеседник. — Координированное использование современной аппаратуры всеми подразделениями центра обусловливает качественное лечение пациента. За время работы подразделения — около восьми месяцев — мы успели сделать пятьсот больших операций, из них примерно четыреста — в экстренном порядке. Поскольку наша больница — скоропомощная, пациенты с инфарктом или инсультом иногда попадают на операционный стол, минуя приёмное отделение. Наш «золотой час» иногда укладывается в двадцать минут».

Доктор В. Харпунов открывает журнал дежурств и показывает: только за минувшую ночь суточная бригада выполнила четыре больших оперативных вмешательства. «Какие задачи ставим перед собой на ближайшее будущее? — продолжает руководитель сосудистого центра. — Эндоваскулярная хирургия не ограничивается баллонной ангиопластикой и стентированием — расширяем применение новых методик. Все рентгеноэндоваскулярные хирурги постоянно учатся, регулярно проходя курсы усовершенствования и посещая мастер-классы».

На европейском уровне

Врач-неонаталог Сергей Зеленкин, заведующий отделением реанимации № 1 в педиатрическом стационаре перинатального центра, замечает: «Ещё десять лет назад глубокая недоношенность была почти приговором. Ребёнок весом в полтора килограмма тогда считался «неперспективным». Сейчас, как известно, нижний предел веса новорождённого пациента — пятьсот граммов. Неонатологическая служба Москвы полностью модернизирована и переоснащена — большое спасибо Департаменту здравоохранения. Но отдельно хочется сказать, что благодаря усилиям Департамента и врачи, и медсестринский персонал своевременно прошли переобучение, в том числе за рубежом.

Наш перинатальный центр имеет несколько отделений неонатальной реанимации, где оказывается специализированная медицинская помощь даже детям с экстремально низкой массой тела. Поскольку мы специализируемся на этом виде помощи, до 70 % детей, с которыми мы работаем, недоношенные. Экстремальных случаев в 2014 году было 38 — речь идёт о детишках с весом от полукилограмма до килограмма. Замечу, что поступают они к нам и из других московских стационаров.

Что мне понравилось из европейского опыта, когда довелось проходить стажировку в Германии и Италии, так это профилактика того возможного развития беременности, которое может привести к преждевременным родам. Формально это лежит вне зоны ответственности больницы, но полагаю, что возможности женских консультаций здесь используются ещё не до конца. В частности, стоило бы вернуться к убедительному разъяснению преимуществ грудного вскармливания и возродить когда-то существовавшую систему банков грудного молока. Однако сегодня можно с уверенностью сказать, что мы ни в чём не отстаём от профильных учреждений Европы — ни в штатном расписании, ни в лекарственном обеспечении или наличии расходных материалов».