Итоговая коллегия ФМБА России: работаем качественно и творчески №3(67), 2014 год

Министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова, выступая на заседании коллегии, высоко оценила работу Федерального медико-биологического агентства в 2013 году и в первые месяцы 2014-го. В целом на коллегии неоднократно говорилось о важной роли Агентства в подготовке и сопровождении российских сборных команд на Олимпийских играх в Сочи. Недавно президент России Владимир Путин отметил, что Россия вышла на очень достойный уровень сопровождения наших атлетов. Федеральному медико-биологическому агентству удалось решить сложную задачу обеспечения высокого уровня обследования сборных команд и их сопровождения непосредственно во время проведения самих Игр.

Говоря о больших задачах, которые стоят перед ФМБА России, министр отметила, что скоро мы «будем свидетелями крупного прорыва в области биомедицинских технологий, и в связи с этим Федеральному медико-биологическому агентству будет поручено очень важное дело составления и хранения генетических кодов».

Владимир Уйба выступил на коллегии с докладом, обобщавшим основные направления деятельности Агентства в 2013 году. Также Владимир Викторович выделил главные задачи ведомства на 2014 год. Это — создание территориальных органов ФМБА России на территории Республики Крым и Севастополя, внедрение технологии ядерной медицины в подведомственных организациях, работа по координации организации органного донорства в системе ФМБА России, развитие медицинской помощи матерям и детям, дальнейшее совершенствование контроля и надзора за радиационно опасными объектами Госкорпорации «Росатом» и развитие технологий в спортивной медицине.

Во время расширенной коллегии Владимир Уйба провёл пресс-конференцию для журналистов и исчерпывающе ответил на все их вопросы. 

«Впереди много интересной работы»

— Владимир Викторович, не могли бы вы рассказать, как чувствует себя сегодня фристайлистка Мария Комиссарова после произошедшей с нею трагедии на Олимпиаде в Сочи? 

— На днях начальник нашего управления спортивной медицины Юлия Вячеславовна Мирошникова летала в Германию, в клинику восстановительного лечения, где находится Маша. За неделю до этого Маша попросила поменять немецких психологов, потому что психологический контакт — это сложная штука, и мы к ней отправили нашего психолога из центра спортивной медицины, и теперь они работают вместе. Основная проблема — это, конечно, адаптация к той социальной среде, в которой Маша, к сожалению, оказалась. Думаю, что недели через две мы её заберём в Россию, потому что комплекс мероприятий, который планировали провести немцы, уже будет закончен. Мы могли и первый блок мероприятий провести здесь, у нас, но, поскольку Мария была убеждена, что это лучше сделать в Германии, мы пошли ей навстречу. Второй этап мы будем проводить у себя и готовимся к очень большой работе в связи с этим. У нас есть идеи, интереснейшие задумки по восстановлению повреждённых участков спинного мозга, и мы посмотрим, что получится. Мы очень надеемся, что будут добрые плоды. Так что мы ведём с Машей работу не только по отслеживанию и поддержанию её состояния, но и активную работу по его изменению. Ведётся активный поиск новых методов лечения для неё. Дай Бог, чтобы всё срослось. 

Второй этап её лечения будет проходить в центральной клинической больнице, он ни в чём не отличается ни по мероприятиям, ни по технологиям, ни по восстановительным комплексам, причём у нас они стоят даже более новые. Это мы сделаем.

— Вы говорили об оптимизации и называли цифру — более 12 млрд рублей. Что такое оптимизация, за счёт чего она происходит? И само это слово что означает — сокращение?

— Тема непростая. Это комплекс мероприятий, связанный в том числе и с сокращением расходов… Оптимизация — это новые интенсивные методы работы, которые позволят сократить расходы и ни в коем случае не ухудшить качество медицинской помощи и её доступность. Двенадцать миллиардов — те средства, которые были сняты с Агентства в этом году. На самом деле это деньги огромные — всего у нас на здравоохранение идёт 36 млрд рублей, то есть треть всех средств, это очень много. Но при этом нельзя сказать, что они были сняты с нас необдуманно. Тем не менее есть темы в оптимизации, и я уже говорил об этом, с которых снимать средства было нельзя. Я привёл два примера: 1) Госэпиднадзор, который никаким образом, занимаясь, скажем, надзором внутри предприятия и безопасностью для персонала и населения, не может существовать без этих средств, 2) надзор на территории населённого пункта, будь то ЗАТО или атомная станция, где тоже существует жёсткий мониторинг среды, воздуха, выбросов и т.д. И второй раздел, который тоже попал под оптимизацию, это медико-санитарное и медико-биологическое сопровождение сборных команд РФ. Такое ощущение, что только победили — и тут же с нас снимают деньги. Чтобы больше не побеждали? 

Понятно, что ситуация непростая. Подразумевается, что эти деньги должен восполнить Фонд ОМС. Но не учли, что есть особенности, которые прописаны 323-м ФЗ, статья об особенностях оказания медицинской помощи ФМБА России на подведомственных территориях. Мы работаем не как в обычной ЦРБ, у нас медицина другая, включающая в себя вопросы, которые нельзя уложить в систему ОМС. А это не было учтено. И сейчас мы восстанавливаем эти объёмы, 4 млрд нам уже восстановили. Мы подсчитали: 6 млрд — это как раз те объёмы, которые могут вернуться через ОМС. Иначе нельзя сохранить доступность и качество. Другие 6 млрд из ОМС вернуться не могут, потому что ОМС работает только по тарифному соглашению и по территориальной программе. В каждом субъекте есть территориальная программа. Наша помощь в программу не входит, она вне программы, это специализированные вопросы, связанные с деятельностью людей на особых объектах. 

Почему-то Минфин не услышал, когда мы ему об этом говорили. И вот сейчас происходит возвращение этих снятых средств: в доказательном диалоге через Минздрав России как субъекта бюджетного планирования мы убеждаем Минфин в неправомерности снятия этих денег. Около 6 млрд мы должны закрыть, восполнить в нашем бюджете, а 6 млрд — это как раз те расходы, которые должны вернуться через ОМС. Но в ОМС мы их должны заработать, то есть пролечить пациента, дать по нему всю отчётность и получить деньги через фонд. Вот что такое оптимизация. Подытожу: были проблемы в том, что не учли наших особенностей и сняли деньги, которые никоим образом не подлежали снятию. Сейчас мы возвращаем их на своё место.

— Вероника Игоревна Скворцова сказала на коллегии, что произойдёт качественный скачок в развитии биомедицины — и ФМБА России будут доверены биологические коды. Расскажите об этом.

— Речь идёт о создании регистров. По любой биотехнологии нужно иметь регистр: и по программе органного донорства, и по донорству костного мозга. Нужен регистр, который является основным документом, по которому страна может заявить, что она в этой программе работает в общемировом нормативном поле, понятном для любой другой страны. Эти регистры по биотехнологиям будут поручены, как сегодня на коллегии сообщила нам министр здравоохранения, нашему федеральному агентству. И это не случайно. Мы потом и кровью, нашим научным потенциалом доказали, что мы можем это сделать. Во-первых, сегодня уже есть регистр по донорам. Вы знаете, что с 2008 года мы такой регистр создаём и каждый год расширяем. Есть информационная база в целом по стране, которая имеет банк здесь, в Центральном хранилище, это Информационный центр крови. Второй регистр — по органному донорству. Мы сегодня начали эту работу, она уже даёт колоссальный результат, потому что мы передаём органы для пересадки не только в свои клиники, а ведём широкий учёт, пока в пилотном варианте, никто нам этого не поручал. Мы просто договорились с коллегами из других областей и создали уже сегодня координационный совет. Мы ведём учёт потенциальных реципиентов на пересадку органов. И третий регистр, который мы ведём сегодня, — по клеткам костного мозга. Исходя из того что мы к сегодняшнему дню уже достигли очень многого в этих вопросах, мы уже ожидали того, что Министерство поручит это нам. Была идея создания нового органа, нового учреждения, которое будет заниматься только этим, но это было бы очень рискованно — без наработанной базы, без механизма её ведения. Начинать с нуля — значит потерять много времени и средств. Агентству предстоит очень большая работа, но у нас вся она будет происходить на подготовленной почве…

— Вопрос по Крыму. Насколько вы сейчас представляете, как сложится работа Агентства на полуострове?

— Работа в Крыму у нас уже спланирована по четырём направлениям. Первое — это то, с чего мы сейчас начали, это медицинское сопровождение, при этом Минздрав РФ ведёт переговоры с Министерством Крыма: там есть «наши» больницы, я имею в виду исторически сложившиеся больницы Агентства. Это больницы в Керчи и в Севастополе, так называемые больницы водников. В Агентство в своё время была передана вся система работников водного транспорта, всего около сотни учреждений с филиалами. В Крыму две такие клиники, они государственные, и мы сегодня ведём переговоры, чтобы они были возвращены в систему Агентства, где они и должны быть. Они и сегодня занимаются медицинской помощью морякам, сотрудникам Морфлота, подводникам, водолазам и т.д. Второй блок — это санаторно-курортное направление. Вы знаете, в системе агентства 16 санаториев, и мы в этом году оздоровили более 70 тыс. человек по стране. Поэтому там у нас изначально как минимум 5 санаториев, которые имеют родство с 3-м Главком. Все санатории остались государственными, поэтому по ним тоже ведутся переговоры, чтобы их нам передать. Третье направление — это кровь и донорство. Это направление полностью за нами. Сегодня мы обследовали уже все станции переливания крови, их три основных: в Керчи, Севастополе и Симферополе, и 20 филиалов по Крыму. У них там, кстати, очень высокий процент безвозмездного донорства в отличие от России. Если мы вышли на 22 донора на тысячу человек, то там этот показатель 35,6. В этом отношении они молодцы. При этом средняя стоимость за кровь, которую получает донор, в пересчёте на рубли составляет 100 рублей. Но материально-технический уровень заготовки, переработки и хранения крови — 80-е годы прошлого столетия. То есть как они удерживаются от серьёзных проблем, от вирусного инфицирования крови — это загадка. Нам многое нужно будет сделать в деле серьёзного переоснащения всех станций. Но мы уже сегодня сделали предложение перераспределить средства по программе «Донорство» на 2014 год на Крым: для них нужно порядка 460 миллионов.

— То есть на Крым никто не добавит?

— В 2014 году нет. Вы же знаете, что Правительство приняло решение: в 2014 году все министерства и ведомства по Крыму работают за счёт собственных средств. Медицинский десант, работающий в Армянске (я говорил о нём в докладе на коллегии, то есть 54 специалиста, 20 единиц техники) — это всё на средства, изысканные внутри Агентства, никто нам денег на это дополнительно не дал. И четвёртое направление — это территориальные органы. Вы знаете, что в системе Агентства работают территориальные органы, это органы Госсанэпиднадзора, которые по всей стране обеспечивают мероприятия по профилактике всех санэпидвопросов по нашим территориям. Мы там точно так же создаём два территориальных органа, которые будут заниматься контролем за оборотом крови… Вот четыре направления, по которым мы сегодня уже плотно работаем. И к этому добавляется ещё пятое — диспансеризация населения, которую мы уже начали в Армянске… В общем, в Крыму будет, я думаю, очень много работы.

— А во что всё это выльется?

— Мы посчитали: примерно за год получается 1 млрд 200 млн, это общая цифра: и содержание, и выплата заработной платы в санаториях, больницах, в центрах крови, которые надо, конечно, привести в порядок. Потому что сейчас за нами будут очень пристально смотреть, на каком уровне у нас идёт работа. Но мы только что приняли это. Самое новое оборудование там 1991 года, вы представляете? Это уже музейный экспонат как оборудование прошлого столетия. Общая цифра — 1 млрд 200 млн, а в этом году мы работаем за счёт собственных средств. Перераспределив средства по программе «Донорство крови», мы, я думаю, уложимся где-то в 600 млн рублей. Но это будет пока, естественно, короткая схема действий, неразвёрнутая.

— Вы сказали, что от предпринимаемой оптимизации не должны страдать основные программы агентства. Но есть информация, что вы подписали официальное письмо, запрещающее загранкомандировки в страны НАТО для сотрудников учреждений, подведомственных ФМБА России. В результате, как утверждается, сотрудники не могут выехать на научные симпозиумы, где они выступают докладчиками.

— Я как врач всегда говорю: надо говорить на объективном языке. Мы людей отправляли за рубеж и сейчас отправляем, и никакие командировки не остановили. Другое дело, что, как США объявляют списки чиновников, которых они не принимают в стране, так и у нас есть свои списки. У нас есть определённое опасение, что могут быть предприняты какие-то действия по отношению к нашим учёным, которые до этого беспрепятственно выезжали и возвращались, а это люди, которые имеют в голове колоссальные, прорывные технологии. Их могут по какой-то причине, по любой вымышленной причине, под каким-то предлогом задержать. Но я повторяю, что у нас в Агентстве мы ещё никакому человеку не запретили выезд с научными целями. Частные поездки — это другое дело. Если это поездка по профессиональной принадлежности, отказа нет. Скорее всего, речь идёт о людях, которые не были в плане по оплате этой командировки, а у нас всё планируется заранее, потому что это бюджетные средства. Официально говорю: мы никому не отказали. Подписано письмо с просьбой воздержаться от частных поездок за рубеж, потому что мы не можем гарантировать человеку, что он там будет действительно находиться в режиме полной безопасности. Несколько частных поездок действительно остановлены. Мы говорим: только с научными целями и на лечение. Вы имейте в виду, у нас ведь необычное агентство. И работа здесь часто связана с определёнными обязательствами, которые человек подписал по секретоносительству. Это связано с государственной тайной, и человек знает об этом.

Вот смотрите: 4 апреля группа учёных НИИ вакцин и сывороток поехала в Ганновер, 8 апреля другая группа поехала в США, ещё одна группа выехала в Германию, 9 апреля — в Японию, 10-го — в Италию. И это только за несколько дней.

— Вы в прошлом году говорили об интересных разработках Агентства, связанных с вакцинами против рака, против СПИД. Хотелось бы узнать, что нового здесь появилось, есть ли какие-то продвижения? И имеются ли новые прорывные исследования, о которых можно сказать сегодня?

— Вы знаете, наука — это такая сфера, где нельзя бежать впереди паровоза. По вакцинам я сообщал, что и по СПИДу, и по раку мы находимся на этапе доклиники. И здесь нельзя форсировать, нельзя смоделировать ситуацию, особенно связанную с человеком. Можно смоделировать экономическую ситуацию, и то с ошибками. Нужно пройти рутинные исследования, и здесь нельзя торопить, особенно если речь идёт о препаратах. Препарат должен пройти всю рутину доклиники и клиники, прописанную в 62-м законе о лекарственных средствах. Доклиника по разным препаратам идёт от пяти лет и более, это может быть и семь, и десять лет. Бывают ведь направления, которые ни к чему не приводят. Шли, шли и поняли, что тупик, и тогда возвращаются назад вот с таким результатом. Так бывает. В вопросе по вакцинам по раку и СПИДу мы сейчас находимся на доклинике, и это может продлиться ещё год или два. Пока нового ничего, к сожалению, сказать нельзя. Могу сказать, что исследования по СПИД — это перспективно, и речь идёт, видимо, о событии этого года, это я могу подтвердить. Это очень перспективная вакцина. Думаю, что в течение двух лет доклиника закончится, и мы выйдем тогда на клинику. Это очень непростая вещь, нужны добровольцы, нужна контрольная группа. Добровольцы дают своё согласие, потому что используется пока ещё не законченная вакцина. Поэтому пока могу сказать только одно: мы двигаемся вперёд, но, может быть, не так быстро, как хотелось бы.

— А оптимизация как-то скажется на этом направлении работы?

— Нет, оптимизация идёт по разделу лечебной работы, только по этому бюджетному разделу.

— Сократится ли в таком случае количество пролеченных больных?

— В том-то и дело, что федеральный бюджет с нас эти деньги снимает, а ОМС готово оплачивать по факту за пролеченных больных. Раньше бюджетные деньги давались по закону априори в начале года, и дальше они отрабатывались. Сейчас другой порядок, и он абсолютно правильный. Деньги идут за пациентом. Поэтому 6 млрд, которые мы должны получать от ОМС, находятся в состоянии готовности оплаты. А больница уже должна пациента привлечь — качеством, доступностью. И в ЗАТО сегодня у человека есть выбор, куда пойти. А сократится ли у нас количество пациентов — думаю, что нет, потому что генетически сложилось, что в наших городах хороший уровень медицинского обеспечения. 

— Сегодня уже все говорят, что тарифы ОМС не имеют никакого отношения к стандартам оказания медицинской помощи.

— Совершенно верно. Мы сейчас ведём работу со всеми территориальными фондами через федеральный фонд, это огромная работа. МЗ в прошлом году по нашей просьбе проводило рабочее совещание со всеми территориальными фондами, а в этом году по этому поводу даже губернаторы были в Минздраве — с тем, чтобы были пересмотрены тарифы. Действительно, они тарифы занижают, особенно для федеральных учреждений. Вот этим мы сейчас занимаемся, выравниваем тарифы. Но и в принципе тарифы ОМС занижены. Здесь выход только один: стандарт, если он разработан и утверждён государством, не может быть занижен, территориальный фонд не имеет на это права. А многих стандартов пока нет. В этом году Минздрав должен подготовить 1300 стандартов. А территориальный фонд предъявляет: раз нет федерального — вот мой стандарт. Пока процесс так и идёт, многое происходит одновременно — и принятие стандартов, и работа по тарифам. Сегодня около 400 стандартов уже работают, и это хорошо.

— Но фонды ОМС не наполняются, потому что часто нет или недостаточно отчислений, не работает промышленность.

— Не могу согласиться. Знаю, что сегодня многие территориальные фонды работают с очень хорошей экономией, они деньги просто держат в резерве, потому что есть большая вероятность того, что с 2015 года, как вы знаете, высокотехнологичные методы лечения будут оплачиваться из ОМС. Есть, конечно, и дефицитные по бюджетам регионы, но многие профицитны. Не забудьте, что есть ещё Федеральный фонд ОМС, и его задача — выравнивать профицитные и дефицитные бюджеты территориальных фондов, тогда и это будет возможно и решаемо.