«Лучшее время не позади нас…» №5(25), 2007 год

Пять лет назад распоряжением губернатора Омской области Леонида Полежаева больнице присвоено имя первого выпускника Омского государственного медицинского института Николая Солодникова, который с 1927-го по 1971 год бессменно ею руководил. Вглядитесь в эти даты, вдумайтесь, какие это были годы, и вы поймёте, что жизнь этого человека — подвиг, так она оценена и известными психиатрами страны. В то же время, пять лет назад, Указом президента России за достигнутые трудовые успехи в области здравоохранения, многолетнюю добросовестную работу звание «Заслуженный врач РФ» присвоено врачу-психиатру высшей категории, нынешнему главному врачу Омской клинической психиатрической больницы имени Н.Н. Солодникова Александру Уткину, который трудится здесь уже тридцать третий год.

Блестящие факты! И всё-таки рассказывать о повседневном труде омских психиатров мне непросто по двум причинам. Во-первых, самой было трудно решиться переступить порог этого заведения, ведь о подобных учреждениях на протяжении многих лет в отечественных и зарубежных документальных и художественных произведениях было сказано много негативного, в народе создавался зловещий образ врачей-психиатров, утончёнными методами калечащих и ломающих людские судьбы. Во-вторых, сами эти врачи вынуждены работать в обстановке секретности, так как они заручились присягой Гиппократа: «… что бы… я ни увидел и ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной». Этого требует от них и статья российского законодательства: «Врачи и другие медицинские, а также фармацевтические работники не вправе разглашать ставшие им известными в силу исполнения профессиональных обязанностей сведения о болезни, интимной и семейной жизни больного». Сохраняя эти тайны, врач руководствуется высшими этическими соображениями. Но и человек, посетивший хотя бы один раз психиатрическую клинику, не спешит поделиться ни с кем, даже с близкими людьми, не говоря уже о сослуживцах. Почему? Потому что самое сокровенное и ранимое — душу свою — мы больше всего оберегаем от постороннего глаза. И потому, что было время, когда сам факт постановки человека на учёт в психиатрической клинике автоматически перечёркивал дальнейшую его служебную карьеру, и более того…

Горе и радость — на четверых

… Своих сыновей Сашу и Виталика выпускница лечфака Омского медицинского государственного института Маргарита Васильевна Уткина поднимала одна. Чего стоит женщине без мужских рук воспитывать двух мальчишек, знает только сама женщина. В маленьком частном домике в Старом Кировске, где жила эта неполная семья, горе и радость делили на четверых, потому что мамина мама, любимая бабушка, всю жизнь проработавшая в школах Омска, разделила с дочерью её судьбу — одиночество и материнство.

Кому труднее — тому, кто лечит, или тому, кто учит? Наверное, тому, кто хорошо лечит и хорошо учит. Но, как говорится в одной забытой советской песне, «хотите вы, не хотите ли, но дело всё, знаете, в том, что прежде всего мы родители, а всё остальное — потом». Кем могли стать дети, у которых две мамы — педагог и врач? Конечно, педагогом и врачом. Вот и стал преподавателем младший — Виталий Александрович, а его старший брат Александр Александрович возглавляет крупнейшее в Сибири лечебное заведение — Омскую клиническую психиатрическую больницу имени Н.Н. Солодникова.

Исцелять и защищать по жизни

— Александр Александрович, что сегодня, на ваш взгляд, является главным в работе главного врача психиатрической клиники?

— Главное случилось не сегодня и даже не вчера. 2 августа 1976 года после окончания Омского государственного медицинского института и интернатуры я вышел на работу в эту клинику, в стационар самых тяжёлых психически нездоровых мужчин. То, что я увидел, потрясло до глубины души. Я понял, что в этой палате передо мной находятся самые несчастные люди на свете, обделённые Богом и людьми, испытывающие невыносимые страдания. Есть ли мне место среди этой скорби и обездоленности? Смогу ли я облегчить их муки и защитить после выхода из психиатрической больницы, прекрасно понимая, что беззащитность перед людской молвой принесёт этим людям ещё более тяжкие, нестерпимые страдания, чем сама душевная болезнь? Рвутся привязанности, распадаются семьи, гонят с работы… Вот тогда я принял для себя главное решение: буду исцелять души этих несчастных и защищать их по жизни, используя для этого все имеющиеся средства науки, практической медицины, философии, права, религии и так далее. Собственно, эту задачу я выполняю и сегодня как главный врач.

… Александру судьбою было уготовлено с раннего детства преодолевать себя. В восемь лет заболело сердце, врачи советовали сделать перерыв, подлечиться, но Саша продолжал учиться, лёжа в постели. Уже тогда твёрдо знал: поправлюсь, стану врачом… Благо, перед глазами мама, врач-невропатолог. После окончания десятилетки в семье принимается решение: Саша будет год отдыхать после болезни. Но он поступает по-своему: отдаёт документы в самый престижный вуз города — Омский государственный медицинский институт, на самый престижный лечебный факультет и успешно оканчивает его, уже с четвёртого курса определив для себя тему научной работы: суицид. Почему человек в расцвете сил решает покончить счёты с жизнью? Как разгадать это решение по поведению потенциального самоубийцы и предотвратить его? Институт даёт уникальные знания по неврологии и психиатрии. В студенческие годы совместно с другом Николаем Новицким он выполняет научную работу на эту тему, материалы которой имеют большой практический интерес, но являются закрытыми, потому что «в советской действительности нет социальных условий для самоубийства». «Буду психиатром», — окончательно решает тогда Александр и становится единственным в вузе молодым специалистом, которого направляют работать в психиатрическую клинику.

Негативное отношение общества к душевнобольному — откуда оно? Почему человек, на которого обрушились все виды невзгод, становится для общества чуть ли не изгоем? Этот вопрос продолжает мучить начинающего психиатра — ведь на Руси во все времена народ снисходительно и даже любовно относился к душевнобольным, считая их людьми, отмеченными Богом. В деревнях, да и в городах тоже, юродивых не обижали — подкармливали, давали им кров… Окунувшись в работу, он пытался искать ответ и на другой мучительный вопрос: почему свалившееся на него горе один человек стойко выдерживает, а другой под его тяжестью становится душевнобольным? Разные защитные силы организма? Если так, нельзя ли помочь человеку обрести эти силы — и как? Где находится в человеке этот хрупкий душевный механизм, который может реагировать даже на неловко произнесённое слово? Ответ для себя он находит в одном: надо продолжать учиться, чтобы всё понять. Уже заведуя отделением психиатрической больницы, он поступил в клиническую ординатуру — кафедру психиатрии возглавлял в это время талантливый психиатр Николай Стаценко, который щедро делился своими знаниями с молодыми врачами. И когда Уткину предложили возглавить лабораторию, где изучались биотоки мозга человека, он прошёл подготовку у известного в Омске нейрохирурга и невролога Юрия Савченко и перешёл на новую работу, не прерывая своей практической деятельности в клинике.

С этого времени Александру Александровичу как человеку, умеющему одновременно стоять на двух позициях — врача и пациента, поручается, а точнее, доверяется участие в работе судебно-медицинской экспертизы. Кстати, этим он занимается и по сей день. Когда в 1987 году главный врач Омской психиатрической клиники предложил ему стать её начмедом, он даёт согласие только после прохождения подготовительного цикла учёбы по этой работе в Новокузнецке. Став начмедом, Уткин курирует самые тяжёлые подразделения — судебную экспертизу, инфекционную и лабораторную службы, одновременно имея в подчинении несколько десятков психиатров, физиологов и других врачей и руководя всем лечебным процессом в стационаре. Главный врач Юрий Королёв, будучи человеком прозорливым, поручил своим заместителям, в том числе и А.А. Уткину, поработать в Омском архиве. Тогда и были найдены документы, подтверждающие, что в ХIX веке в этом городе на Иртыше были созданы первые палаты для душевнобольных, где врачи облегчали муки Фёдора Михайловича Достоевского, страдающего эпилепсией.

А сто десять лет назад…

…16 ноября 1887 года в Омске была открыта лечебница для душевнобольных на 20 мест под руководством доктора медицины, надворного советника, члена Омского филиала Санкт-Петербургского врачебного общества Карла Вильгельма Керстенса. В двадцатые годы ею руководил создатель Омского медицинского государственного института и первый его ректор Николай Иванов-Эмин. Человек творческий, высоко эрудированный, он издал 22 научных труда, был избран профессором кафедры психиатрии. Талантливый учёный, необычайно трудолюбивый, он внёс неоценимый вклад в медицинскую науку и психиатрию Сибири (скончался в 1922 году). В 1921 году в Омске в здании бывшего архиерейского дома была открыта и новая психиатрическая больница, в которой было 75 коек. И уже в 1923 году в Москве готовится совещание по вопросам психиатрии и неврологии, на которое приглашены ведущие специалисты России, среди них — главный врач Омской психиатрической больницы доктор Ландау, который когда-то создавал подобную больницу на Сахалине. В приглашении на совещание указывалось: «На местах накопился большой материал о влиянии революции, голода, эпидемий на заболеваемость населения и течение душевных болезней». Ландау тогда поставил вопрос об организации при Омской психиатрической больнице детского отделения. И в последующие годы на этой должности работали выдающиеся психиатры России. А когда после внезапной болезни Ю.В. Королёва при поддержке всего коллектива психиатрической клиники главным врачом назначается Уткин, он издаёт свой приказ № 1 — весь распорядок работы остаётся прежним.

Город в городе

— Александр Александрович, сегодняшняя Омская клиническая психиатрическая больница имени Н.Н. Солодникова — это Ватикан в Риме, это город в городе, и вы — начальник этого города. На чём держится ваша власть?

— Этот своеобразный город с населением почти в четыре тысячи человек держится на высоком профессионализме уникального коллектива, подвижничестве и альтруизме моих коллег. А это 208 врачей, 500 медицинских сестёр и несколько сотен других работников, постоянно общающихся с душевнобольными, которых в стационаре около двух тысяч человек.

 — Каким образом сегодня коллективом оказывается внебольничная психиатрическая помощь?

— Прежде всего, она осуществляется диспансерными отделениями для детей, подростков и взрослого населения, стационаром на дому, психотерапевтическим амбулаторным отделением, суицидологичес-кой службой с телефоном доверия. Подобный вид помощи организован и Омским городским центром восстановительного лечения на базе психиатрических и психотерапевтических кабинетов районных поликлиник. На селе в 32 районах области приём проводится в психиатрических кабинетах центральных районных больниц.

— Как обстоит сегодня дело с закрытыми цифрами для населения?

— А их нет! В прошлом году во внебольничную психиатрическую сеть области обратилось 63 тысячи человек. За последние 10 лет мы впервые отмечаем снижение числа наблюдаемых пациентов, при этом число обращений остаётся прежним, то есть доверие к службе сохраняется. Это первые результаты преобразования и внедрения новых методов психосоциальной терапии. Параллельно снижается показатель выхода на инвалидность, так как больные восстанавливают свою трудоспособность, улучшается качество их жизни. Что ещё сказать? Чаще обращаются мужчины, горожане и люди трудоспособного возраста. Стационарную помощь получают ежегодно 9 тысяч человек, практически 50 человек в день. И ещё цифра: из десяти ведущих причин инвалидности в мире психические заболевания составляют пять, то есть половину.

Должна сказать, именно с участием главного врача психиатрической клиники А.А. Уткина разработаны и утверждены три областные целевые программы, которые были реализованы. Их смысл — срочные меры по совершенствованию неотложной психиатрической помощи в Омской области. Сейчас действует усовершенствованная программа. На базе психиатрической больницы проводятся региональные и всероссийские конференции, в которых принимают участие ведущие психиатры страны и ближнего зарубежья. А выездные семинары, лекционные циклы с участием ведущих специалистов здесь дело привычное. Это помогает успешно решать вопросы подготовки и переподготовки кадров. Сотрудники демонстрируют высокий профессиональный уровень и преданность избранной специальности. Плодотворная работа проводится при активном участии кафедры психологии, наркологии и клинической психиатрии Омской государственной медицинской академии. В клинике в настоящее время осуществляется реструктуризация коечного фонда, организуются ресурсосберегающие формы оказания помощи психически больным, внедряются стандарты лечения и диагностики. Совершенствуются автоматизированные формы управления службой и статистической обработки информации. Под руководством главного врача коллективом успешно осуществлён переход на Международную классификацию болезней десятого пересмотра.

Используя достижения отечественной и международной науки, активно сотрудничая с Московским НИИ психиатрии, Российским обществом психиатров, Государственным научным центром социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, Федеральным агентством по здравоохранению и социальному развитию, Омская клиническая психиатрическая больница внедряет новые технологии оказания психиатрической помощи с применением психосоциального лечения.

— Александр Александрович, в чём суть реформ, происходящих в вашей службе?

— Ваш журнал уже рассказывал о преобразовании системы психиатрической помощи в РФ. Вся городская психиатрическая служба перешла в ведение нашего регионального Министерства здравоохранения. Но реформы на этом не окончены. Суть изменений в том, что условия оказания психиатрической помощи меняются коренным образом. Идею мы эту выстрадали, начиная с 90-х годов, а в 2000 году приступили к плановому изменению во всех подразделениях нашей больницы. В ходе реформирования были образованы новые отделения. Это, например, отделение первого эпизода. Это — открытие общежития (мы его называем «дом с поддержкой») в загородной зоне (Кормиловский район). Туда прибывают наши пациенты, где они приобретают навыки самостоятельного проживания. Был создан также реабилитационный дневной стационар. Образована совершенно новая форма обслуживания пациентов в диспансерном отделении, это бригады интенсивного лечения в сообществе. Создаются новые подразделения для принудительного лечения. Есть изменения в экспертной деятельности, профилактической работе врачей с общественно опасными действиями психически больных. Во всех этих направлениях ведётся огромная интенсивная работа нашего коллектива, которая уже приносит результаты.

Нам очень повезло в том, что с 2003 года мы были включены в Канадско-Российский проект по инвалидности. В него вошли регионы, где власть уделяет большое внимание здравоохранению. Предпочтение Омскому региону было отдано в связи с общими для наших двух стран географическими и климатическими условиями, плотностью населения, в какой-то степени и общими проблемами в смысле психического здоровья людей. Только Канада проблемами инвалидности занимается уже сорок лет и там есть институты, накопившие опыт в этом вопросе. Суть же нашей работы, нашего сотрудничества заключается не в том, чтобы слепо перенять этот опыт, какую-то канадскую модель. У нас уже наработан собственный опыт. Канадские коллеги охотно поделились с нами не только своими достижениями, но и своими ошибками, трудностями, которые неизбежны на этом сложном пути, чтобы мы могли уже не наступать на одни и те же грабли вторично, на которые наступали канадские психиатры. Это нам дало громадные преимущества при внедрении новых технологий в психиатрию.

— Что интересного в самой реформе, какие новые специалисты появились у вас?

— Во-первых, мы стали работать новым бригадным методом обслуживания больных во всех подразделениях. Бригады укомплектованы врачами-психиатрами, психотерапевтами, психологами и социальными работниками, кроме того, в них появились специалисты по социальной работе, имеющие высшее образование. Таковых в Омске готовят три наших университета — классический, педагогический и технический. Мы заключили соглашения — договоры, предоставили нашу психиатрическую клинику для практики студентам, сами активно участвуем в обучении этих нужных нам специалистов, в региональный комитет, который специально был создан в городе, вошли не только врачи, но и руководители университетов, специалисты факультетов, педагоги как равноправные члены нашей рабочей группы. Образовательное направление было выделено в отдельную подгруппу. И к нам из Канады приезжали профессионалы своего дела, читали лекции, рассказывали о миссии, направленности социальной работы и давали углублённые познания новым социальным работникам, которых мы очень ждём.

А ведь в обывательском плане таковыми называют людей, которые, допустим, могут купить продукты в магазине и принести их немощному человеку домой. Или помочь оформить какие-то документы, справки. И всё. На нового социального работника с высшим образованием возлагается совсем другая задача! Он является проводником между обществом и человеком с ограниченными возможностями, как-то помогает интегрировать возможности этого человека в общество. И, в конечном счёте, помогает сформировать группу таких людей и облегчить им жизнь. Это очень кропотливая работа, которая требует познания юридических, этических, медицинских основ и т. д. Вот появился такой специалист в нашем учреждении — и сразу его полезность, востребованность высоко оценена! Она принесла действенные результаты. Их у нас уже работает несколько десятков во всех пилотных подразделениях, о которых я говорил выше и в которых отрабатываются новые передовые технологии. Главное, мы перешли от биологической модели оказания психиатрической помощи больным (это когда медикаментами избавляются от нежелательных проявлений болезни психики и направляют человека домой) к биопсихосоциальной. Это уже совсем другое дело! Мы теперь занимаемся не только лечением пациента, но и решаем его проблемы социального и психологического плана. Готовим человека к выписке. Готовим семейное окружение к его приёму дома. Всё это называется психосоциальным лечением и реабилитацией больного — таково новое направление в нашей работе. Притом вся эта работа нигде не афишируется. У нас отношения с пациентами в ходе лечения на разных этапах складываются по-разному. Но сегодня наступило время, когда эти отношения носят не какой-то там командно-принудительный характер — они всё более и более становятся партнёрскими, строятся на доверии к врачу. Цель усилий самого пациента, медицинского персонала, бригады врачей, которая им занимается, одна — избавление человека от недуга. Объединяя эти усилия, мы достигаем очень хороших результатов! Они налицо. Часть пациентов возвращается к труду. Часть переходит на амбулаторный метод лечения и проживание в своих семьях как полноправных граждан. Особое внимание мы уделили глубоким инвалидам по психическим заболеваниям, которые постоянно курсируют между стационаром и семьёй. С ними проводим скрупулёзную работу по специально разработанным модулям.

 — И с их родными?

 — Естественно! И теперь паника среди родных, в семье которых появился психически больной, отторжение такого больного — явление редкое. Это результат нашего нового, современного лечения бригадным методом. А самое главное — мы формируем сообщество таких же страдающих пациентов, в котором более опытные из них рассказывают новичку, как себя вести, как воспринимать лечение и не терять надежды.

— Помогает?

— А как же! Человек уже не один на один со своим горем, у него улучшается социальное функционирование, сокращаются время лечения и повторность пребывания у нас. Он интегрируется в общество, возвращая свою трудоспособность, в лучшем случае. Таких примеров много, особенно в отделении первого эпизода. Из стационара переводим на койки так называемого дневного пребывания. Снова с пациентами ведётся психологическая работа с последующим переводом на амбулаторное лечение. Там работают бригады интенсивного лечения в сообществах, именуемых ассортивными, что за рубежом давно не новость. Это как бы стационар без стационара, работа с больным дома. С ним прорабатываются такие модели, как, например, «жизнь с болезнью», «правильное питание», «соблюдение гигиены» и т. д. При такой интенсивной работе изменяется даже внешний облик больных. Человек уже не теряется, учится сам обслуживать себя, решать какие-то личные задачи. В частности, как прожить на те скромные деньги, что у него есть, как купить продукты, заплатить за квартиру и т. д. Прямо у нас в стационаре есть маленькая кухонька, где пациента учат готовить пищу. Например, купить куриную ножку, стакан риса, морковку, лук и сделать плов. (А ведь кто-то на эти же деньги купит просто шоколадных конфет!) Больные в процессе общения обучаются, формируя в себе самостоятельность, вместе ходят на выставки, в кино — идёт активная арттерапия. Группа выезжает за город, даёт концерт. Некоторые даже выпускают свою газету на хорошем уровне, занимаются живописью, отмечают праздники, недавно это был День Победы. Проводятся они в большом зале пищеблока, где организуется чаепитие и т. д. Наш медперсонал старается создать здесь домашнюю обстановку.

— Но эти люди потом уходят?

— Да, но у них налаживаются отношения в семьях, да и в одиночестве они обучены обслуживать себя.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее: что такое жильё с поддержкой?

— Общежитие для пациентов мы сделали по распоряжению губернатора Омской области Леонида Константиновича Полежаева, который всегда чутко относится к проблемам клиники. Были выделены средства, на которые мы построили небольшой уютный дом на 12 мест в Кормиловке — в живописном месте, в берёзовой роще. Дом с инфраструктурой, там есть зал, кухонька, уютные спальни и т. д. Пациенты живут не постоянно, а с целью осуществления программы приобретения навыков для самостоятельного проживания. Там в основном с ними трудятся социальные работники — всего шесть человек. Итоги выполнения этой программы — человек уходит из общежития на самостоятельное проживание. Восстанавливается его жильё, мы контактируем с его родными, которые раньше отвергли этого человека. Мы даже нашим бывшим больным выдаём квартиры, которые у нас есть, — ещё раз спасибо нашему губернатору. И даже есть факты создания семей среди таких людей, работающих в посёлке, и рождение в этих семьях ребёнка! Но самое интересное не это. Самое интересное в том, что мы пошли дальше. Ведь эти люди — инвалиды, у которых скапливаются деньги. Мы их побудили приобретать своё жильё, в сельской местности это недорогие дома, хотя есть и благоустроенные квартиры. Пациенты с удовольствием покупают жильё, но при этом предпочитают проживать совместно с такими же инвалидами. Покупают, допустим, дом на три семьи или трёхкомнатную квартиру на троих, каждому по комнате. Так им легче прожить, совместно противостоять трудностям. Некоторые трудоустроились, их с удовольствием берут частные хозяйства, фермеры, так как наши пациенты — люди контактные и без пороков. И трезвое население их не отвергает, я не говорю о пьяницах. Такую работу мы будем развивать. В Канаде много разновидностей жилья с поддержкой, это очень актуально. Много социальных структур в этой стране, которые буквально пестуют инвалидов вне стен больницы. Такой канадский принцип есть во многих развитых странах. Вот и мы сделали такие первые шаги и считаем их очень перспективными. Гражданин с ограниченными возможностями стал хозяином своей жизни! Недавно я был в течение двух дней в Австрии, где проходила научная конференция, посвящённая лечению биполярных расстройств и шизофрении. В Вене собрался весь цвет европейских психиатров, которые делились опытом. Я всё время задавался вопросом: правильно ли мы делаем, претворяя в жизнь наши выстраданные идеи? Оказывается, да. Вся передовая общественность мира стоит на этих позициях. Психосоциальное лечение и психосоциальная реабилитация больных являются основой всех технологий, которые здесь преподнесены. Доклад знаменитого учёного-психиатра Санториуса из Швейцарии, возглавляющего Всемирную ассоциацию психиатров, так и назывался — «Эффективность нефармакологических методов профилактики рецидивов и лечения шизофрении». И ведь это при том, что сегодня в мире происходит фармакологический взрыв, некоторые препараты прямо сказку делают с человеком! Но медики не должны их необдуманно применять, социальные работники и врачи просто обязаны делать интервенцию в семьи (простите за военный термин) и налаживать человеческие отношения в семьях, где разрушены их основы. И формировать сообщества из реабилитированных больных, поддерживающих друг друга! И появляются удивительные вещи, о которых рассказывают пережившие горе пациенты. Они многое осознают и возвращаются к полноценной жизни.

— Какую профилактическую работу ведут омские психиатры среди населения, чтобы человек не заболел психиатрическими болезнями?

— Громадную и каждодневную, начиная с детских садов, школ, вузов и заканчивая людьми, которые к нам приходят на приём. Пиво, алкоголь, психотропные вещества, наркотики — путь, ведущий в больницу. Неумеренное употребление всего этого с каждоминутной рекламой того же пива по телевидению — всё это ради миллионных и миллиардных прибылей отдельных людей. Самая эффективная работа ведётся нами с воспитателями, учителями, педагогами и родителями. На эту работу выходят все наши медицинские работники, а это более 700 человек, и она приносит свои результаты. Это делается в масштабах населения Омской области. Кроме того, мы имеем два телефона доверия: 23-86-19 и запасной 23-02-36, где консультации ведут не только наши специалисты, но и священнослужители, в том числе и настоятель церкви Параскевы (Пятницы) отец Владимир (Сысолятин). Храм располагается в 100 метрах от нашей клиники, отец Владимир обслуживает и нашу домовую церковь, построенную в честь Василия (Блаженного) прямо на территории психиатрической клиники. К нашим врачам ежедневно обращаются не только больные, но их родственники, с ними тоже проводится профилактическая работа.

— У главного врача областной клинической психиатрической больницы, к которому за опытом едут специалисты со всей России, есть проблемы?

— Конечно! Например, сегодня весь мир говорит о безбарьерной среде для всех людей. А может ко мне на приём в кабинет прийти инвалид-колясочник, например? Нет, потому что в клинике нет лифта, пандуса, и это ещё предстоит сделать, находить благотворителей.

 — Каковы текущие задачи, Александр Александрович?

— 16 ноября нашей клинике и практически психиатрической службе исполняется 110 лет. Срок немалый. У нас есть музей, который формировался ещё в 1928 году. В нём только фотодокументов — 900! Недавно в Москве проходили Кербековские чтения. Одна из наших врачей-ветеранов, курирующая сегодня музей, Раиса Николаевна Лещёва выступила в сборнике «Выдающиеся психиатры России», изданном к этой дате, рассказала о музее. Моя статья тоже в нём опубликована. У нас множество важных событий отражено в работе, много исторических фактов яркой нитью прошло через все годы труда коллектива.

— Среди ваших пациентов в стенах психиатрической больницы находили прибежище многие яркие личности, такие, например, как поэт Аркадий Павлович Кутилов, стихи которого вошли в антологию «Русская муза ХХ века». Он у вас лечился и творил, а в своей прозе назвал себя заместителем главного врача по художественному свисту…

— Да, сегодня его творчеством интересуется весь мир, я мог бы о том грустном периоде его жизни, когда он скрывался у нас и мы старались ему помочь, рассказать многое. Думаю, на эту тему мы ещё сможем с вами поговорить…

– Назовите, пожалуйста, Александр Александрович своих лучших специалистов…

– Не хватит вашего журнала! Ну, например, Алла Ивановна и Татьяна Витальевна Петровы, Лариса Васильевна Папулова, Тамара Алексеевна Заветная, мои помощники Надежда Константиновна Антошкина, Людмила Дмитриевна Булучевская, Ольга Николаевна Степанова,
Татьяна Николаевна Керова — замечательный врач-эксперт, Алексей Николаевич Харин, возглавляющий загородное отделение, ветераны Раиса Николаевна Лентова, Людмила Матвеевна Ерина, Сергей Николаевич Рожков, Ольга Евгеньевна Крокмялёва, Татьяна Артуровна Драчук, главная медицинская сестра Любовь Петровна Васильева и многие-многие другие. Кстати, канадские психиатры из всех пилотных регионов, участвующих в совместной работе, нашу Омскую клиническую психиатрическую больницу и работу нашего коллектива специалистов признали лучшей в России. И у нас спонтанно возникла школа передового опыта. Приезжали психиатры из Оренбурга, Хабаровска, Москвы, Рязани, Ставрополя и других регионов России изучать наш опыт.

— Научно-практические издания, такие как, например, «Сибирский вестник психиатрии и наркологии», посвящают Омской клинической психиатрической больнице не только статьи, но и целые выпуски, в которых отмечен существенный вклад ваших учёных и врачей в сокровищницу сибирской организационной, клинической и превентивной психиатрии. Вы изобретаете новые методы лечения и профилактики душевных заболеваний населения. Но, как сказал когда-то Виктор Шкловский, «приобретатели всегда стадами крались за изобретениями». Александр Александрович, вы как главный врач клиники испытываете на себе давление этих приобретателей?

— Безусловно, и тут приходится постоянно проявлять характер, мужество и соблюдать законопослушность. Грубо говоря, одной рукой лечишь новейшими методами психически нездорового человека, кстати, самого беспомощного больного, в другой руке держишь Закон РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании». Этот закон охраняет права пациента, на которые могут покушаться как преступные элементы, так и заинтересованные родственники, пытающиеся присвоить квартиру или другую собственность. Мы держим под контролем одиноко живущих пациентов, помогая им вместе с социальными работниками защищаться от подобных посягательств.

— А может к вам на приём прийти «мешок с деньгами» и предложить, допустим, следующее: посади жену в психушку на всю жизнь — получишь миллион долларов…

— Прийти может, но с тем и уйдёт. Есть такие понятия — совесть врача, закон…

— Как вы, Александр Александрович, как врач-психиатр высшей категории относитесь к таким фильмам, как «Клетка» и «Пролетая над гнездом кукушки» (над которым, кстати, плакала половина человечества)?

— «Клетка», так называемый «фильм» о психиатрической клинике, — это бред сивой кобылы. Талантливый кинорежиссёр Милош Форман, конечно, создал шедевр мирового кино. Его «Кукушка…» обошла весь мир, всюду находя признание. Фильм снимался в психиатрической клинике Америки, очень тонко и правдиво показаны больные с душевными расстройствами. Гениальна игра исполнителя главной роли Джека Николсона, потрясает и дух единства и взаимопомощи, который действительно царит между больными. Но фильм антипсихиатричен, антиврачебен. Он, может быть, нанёс авторитету психиатра больше вреда, чем пресловутая «Клетка». Где-то я бы сравнил его с «делом кремлёвских врачей», которые все были названы иностранными шпионами, когда предержащим власть понадобилось обелить собственные злодеяния, переложив их на медиков. Мы лечим своих больных более мягкими методами, чем заграница, подобного, как в этом фильме, нет нигде.

— Александр Александрович, вы излечиваете душу человека, а какая она душа — крошечная и пушистая, так что можно погреть в ладони у щеки, или прозрачная, светящаяся, с крыльями до неба, — вы видели её?

— Душа — это понятие религиозно-философское, заключает в себе внутренний мир человека,
в котором отражаются внешние события. И душа переживает эти события, или страдает, или радуется, но никогда не остаётся в стороне. С биологической точки зрения, душа — комплекс психических функций, обеспечивающих сознательную, да и бессознательную, жизнь человека, которые, тонко реагируя с внешним миром, могут иногда быть нарушены.

Жизнь в кривом зеркале

Открываю материалы специальных сборников по психиатрии. Вот лишь несколько тем научных работ: «Психокоррекция агрессивного поведения участников локальных военных конфликтов», «Основные принципы и особенности интенсивной терапии у больных с острыми алкогольными психозами», «Клинико-лабораторные особенности хронического вирусного гепатита у больных опийной наркоманией», «Распространение невротических расстройств среди сотрудников пожаротушения города Омска», «ВИЧ-инфекция у больных с наркологической зависимостью», «Социальные факторы у больных шизофренией», «Нервно-психические расстройства у ликвидаторов аварии на Чернобыльской атомной электростанции», «Особенности суицидного поведения у лиц подросткового возраста» и т. д.

— Для меня, неспециалиста, каждая тема научного исследования — зеркало жизни, отражающее трагедию. А что вы можете сказать утешительного в этом плане, Александр Александрович, трагедии увеличиваются или имеют тенденцию к снижению, имею в виду — увеличивается число психически больных или уменьшается?

— Да, психиатрическая клиника — это зеркало социальной жизни, но кривое зеркало. В один исторический отрезок времени в одной из европейских стран не оказалось ни одного душевнобольного. Хорошо это или плохо? Я имею в виду фашистскую Германию, в которой Гитлер физически уничтожил этих больных, рассчитывая, что их уже не будет. Ну и чего он добился? Вскоре всё восстановилось! Дело не в количестве душевнобольных, природа умна, и она распорядилась так, что они всегда будут в любом обществе. Но вот картина в нашей области, она примерно такая же, как и в России. Сегодня народ адаптируется к всевозможным переменам, спокойнее относится и к здравоохранению, этому ключу к процветанию нации. Смею утверждать, что и материальное положение населения имеет тенденцию к подъёму. Исчезает социальная дезориентация, в результате чего стало меньше возбуждённых больных, получают работу и наши инвалиды… Всё это позволяет мне как врачу-психиатру сказать — всё проходит, пройдут и те трудности, которые мы испытываем. Россия с честью выходит из них, как выходила всегда.

 — А как вы, Александр Александрович, как человек, постоянно общающийся с тяжелобольными, защищаетесь от их негативного влияния, нездоровой кармы, как теперь говорят, — самовнушением, каким-то психологическим барьером, очищением или ещё чем-нибудь?

— Не верьте никаким сказкам! Я сострадаю больному, но никогда не отгораживаюсь от него, разделяю с ним его болезнь, вступаю в прямой контакт и пытаюсь вырвать из пропасти, в которой он очутился. Если начну защищаться самовнушением, я буду ощущать себя не врачом-психиатром, а преступником. Так же поступают и мои коллеги.

Психиатр, гражданин, христианин

— Чем увлекаетесь, Александр Александрович, что любите?

— С детства люблю фотографию — есть отличная коллекция. Много лет не выезжал в отпуск за пределы родной области, поэтому знаю всех её зверей и рыб, но охоту и рыбалку не люблю, люблю рыбоводство. Моя страсть — грибы, где какие водятся, знаю отлично, могу быть путеводителем. Своими руками с братом построили дом, баню — у нас десять соток на две семьи в Фадино, всё пока, правда, не достроено. Но это, на мой взгляд, даже хорошо. Сам вырастил сад. Мне друзья с Урала привезли модный сорт карликовых яблонь — соседи ахают! Не признаю рассады, сам выращиваю овощи в грунте, как это всегда было на Руси. Сам консервирую…

— Простите, а что в это время делает ваша жена?

— Она любуется моим трудом, а я любуюсь ею.

— Главный врач Омской клинической психиатрической больницы пять лет назад стал заслуженным врачом Российской Федерации. Что это вам даёт, Александр Александрович?

— А дало это мне то, что в моей семье оказалось два заслуженных врача России — я и моя мама Маргарита Васильевна Уткина, всю жизнь проработавшая невропатологом в 9-й городской больнице. Ещё в семидесятые годы одной из первых среди врачей Омска ей присвоили это почётное звание. Когда мне присвоили звание, мама сказала: «Молодец, Саша, я тобой горжусь, весь пошёл в меня». Недавно она ушла из жизни, не дожив до восьмидесяти…

— Как выдающийся психиатр, главный врач громадной клиники относится к православию?

— Был некрещёным. Но длительное время чувствовал потребность изменить это положение, посоветовался с отцом Владимиром на эту тему. Четыре года назад он окрестил меня в нашей старинной церкви Великомученицы Параскевы (Пятницы).

О чём звонит колокол храма Параскевы (Пятницы)

… Встаньте утром пораньше, друзья мои, пока народ не вышел на работу, и приезжайте на улицу им. Куйбышева — бывшая 1-я Линия. Сверните на дорогу к Омке и пойдите по ней пешком. Справа сплошь современные дома, слева попадаются и старинные. Здесь, в доме № 28, за высоким каменным забором под молитвенным покровом святого Василия Блаженного находится психиатрическая больница, которой в ноябре 2007 года исполнится 110 лет. В ней трудятся врачи, не ставящие преграды между собой и болящими, которые посвятили свою жизнь исцелению их души и тела. Пройдите по тротуару вниз, к реке. Обойдите старый кирпичный дом, стоящий углом к улице, — и увидите, что эта улица и эта дорога привела вас к храму. Он не богатый, не блещут позолотой его купола, в ситцевом бело-жёлтом наряде, приветливый и скромный, он стоит здесь почти столько же лет, что и больница. Это церковь Святой Великомученицы Параскевы (Пятницы). Зайдите в храм, на вас пахнёт стариной… Если вам повезёт, можете услышать и колокольный звон, это бывает в праздники. Говорят, когда звонит церковный колокол, исцеляются людские души, умягчаются сердца…

О чём сегодня звонит колокол храма Параскевы (Пятницы), который молчал почти семьдесят лет? Не о том ли, о чём писал когда-то великий знаток русской души и России писатель Николай Лесков: «Лучшее время не позади нас, это верно и приятия достойно»… Так же считают и трудом своим подтверждают это главный врач Омской клинической психиатрической больницы, заслуженный врач России, врач высшей категории Александр Александрович Уткин и коллектив руководимого им медучреждения…